Проклятие принцессы

Хаскелл Мерри

Я не могла оторвать взгляда от Па. Никогда таким его не видела. Даже не думала, что он может быть таким.

И почему Па назвал моего змея принцем Фрумосом?

Драгос облокотился на спинку своего трона.

— Я бы не хотел этого видеть, — ответил он мягко. Я подумала, что сейчас он начнет насмехаться над Па, но голос звучал серьезно. — Я не могу взять девушку в жены насильно, домнуле Константин. Я бы и не хотел этого делать, как и мое королевство. Она отказывается принимать мою пищу, так что я не возьму ее себе.

— А теперь

отправляйся со стражей на кухню и прихвати с собой этого негодяя Михаса. Он пытался тайком помогать ей избегать пищи Подземного мира, что, разумеется, не дает мне возможности сделать ее своей. Я хочу, чтобы он исчез вместе с вами двумя.

Я не увидела триумфа на лице Па. Да и сама я его не ощущала, ну, хотя бы наши эмоции совпали. Па только сделал быстрый поклон, серьезно посмотрел на меня и ушел вместе со стражей. Шокированная происходящим, я смотрела, как они уходят.

Когда они вышли из зала, я повернулась к Драгосу, который теперь ходил кругами по тронному залу. Он остановился у чаши с фруктами и взял в руки гранат. Перекидывая его из руки в руку, он последовал обратно к своему трону.

— Я не понимаю! — закричала я. — Я ведь обещала выйти за тебя, чтобы спасти его! Спасти их всех. Как ты можешь просто взять и отпустить меня?

— Я уже сказал. Я не хочу невесту, которая делает это из принуждения.

Он вонзил когти в сочный гранат и раскрыл его.

— То есть угрозы Па тут не причем?

— Я подтолкнул его к этим угрозам. Хотя, я думаю, он говорил от всего сердца. Это было бы достаточно, чтобы страны пали, как минимум Сильвания.

Он вырвал кусочек граната и закинул себе в пасть. Тьма давила на меня, мешая думать.

— Нет, нет, нет! В этом же нет никакого смысла! Он знает что-то, и ты знаешь, что это! Я никогда не рассказывала ему, как встретила тебя в лесу у Маленького Колодца. Я ни разу не упоминала, что знала тебя как принца Фрумоса. Так почему он назвал тебя именно так?

— У него есть шапка-невидимка, возможно, он что-то слышал.

— Нет, дело не в этом — сказала я в растерянности. Он врал! — Только лжец может вычислить ложь. И ты, Драгос, мне врешь.

Мне окончательно надоело смотреть, как он зернышко за зернышком выковыривает из граната, я выхватила фрукт и швырнула в стену. Он разлетелся на две части. Тьма зашипела в ответ.

Драгос глубоко вдохнул.

— Когда-то я жил в мире, Ревека. Когда-то я был принцем и поклонялся Богу, и ходил под лучами солнца. Возможно, твой отец меня узнал.

Я нахмурилась, ломая голову над именем принца, ушедшего из мира четырнадцать лет назад.

— Фу. Ты же не Влад Цепиш?

Он мрачно рассмеялся.

— Нет, это часть той длинной истории, о которой я тебе говорил, Ревека. И сейчас у нас нет времени ее слушать.

— Нет, у нас предостаточно времени. Я никуда не пойду.

Я слезла с трона, намереваясь пройтись по залу, но Тьма толкнула меня, и я села на ступени перед ним.

— Ты уйдешь, — сказал Драгос, — я отпускаю

тебя, неужели ты не понимаешь?

— Нет! — ответила я, пытаясь бороться с Тьмой. — Я ничего не понимаю! Как ты можешь отпускать меня? А как же Тонос? Как же души?

Подумай о них и о себе, хотелось мне добавить. Я с трудом могла справиться с этим с ним и Михасом. Как он может оставаться один?

Он посмотрел на меня сверху вниз.

— Я бы мог заставить тебя тоже танцевать со мной каждую ночь, — произнес он наконец. — Но в итоге я понял, что это не по мне.

Я ударила себя кулаком по ноге.

— Значит, ты идиот! Помолвка — это обещание. Так не дай мне его нарушить! Если бы я не вмешалась, может быть, со временем, кто-нибудь из двенадцати принцесс и стал бы твоей женой.

Он пропустил мои слова мимо ушей.

— Ты слишком юна для брака. Я… я был поглощен идеей о молодости и жизни, которая плещется в тебе. И твоей любви. Ох, но не ко мне. Но то, как сильно ты любишь своего отца, что обменяла свою жизнь на него. Ни одна из принцесс не любит так своих сестер.

— Они не родные сестры, — сказала я, как будто это очень важно знать. — И они говорят, что слишком сильно любят друг друга, чтобы позволить кому-нибудь пожертвовать собой.

— Может быть и так. Но ты не подходишь этому миру.

Все-таки я немного привязалась к этому миру, подумала я, хотя не особо понимая, с чего вдруг такая мысль меня посетила.

Я любила свой гербарий, грубый и не обустроенный, любила свой лес, хотя он не был в лучшем состоянии, но рос.

И в каком-то смысле я любила Драгоса. Достаточно, чтобы желать ему лучшей жизни, а не одинокого правления в умирающем и уязвимом королевстве.

Я прикусила губу и взглянула на гранат, лежащий у стены. Сок из него вытекал, как кровь. Я думала о спящих, растворяющихся в воздухе под заботливым взглядом Адины, о матери Дидины и герцоге Стирии, умирающих в башне, о исчезающих душах, о том, что Дидину отравили за попытку спасти собственную мать. Я думала о нимфе Алеты, о том, как она была уверена, что именно травница сможет пробудить жизнь в Тоносе. О том, как я сама стала на это рассчитывать.

Может быть, по прошествии тысячи лет мне удастся спасти спящих, но я не знала, как и когда. Передо мной стоял выбор: излечить земли, в легкости чего я уверена, или же цепляться за призрачную надежду и потерять и Тонос, и спящих.

Я подняла половинку граната с пола. Мякоть свисала с него, пять зернышек, связанных друг с другом, мрачно мерцали. Я схватила их и бросила себе прямо в рот.

Я закрыла глаза. Сок брызнул на язык, семена лопнули под давлением зубов. Тьма вернулась. Я сделала глубокий вдох.

Когда открыла глаза, Драгос пристально смотрел на меня, и я поняла, что Тьма никуда не делась, она все еще была рядом, но она уже не та. Я видела, и то, что видела, не ограничивалось светом от свечей, нет, я видела и то, что было в конце коридора и за окнами.