Проклятие рода Плавциев
Шрифт:
— Объясни получше.
— Да нет, я… — смутился Сильвий.
— Что это за чертеж ты делаешь? — настаивал Аврелий.
Сын варварки перевел дыхание и, набравшись мужества, проговорил:
— Это проект водяной мельницы. Я сделал его, следуя указаниям Витрувия. [51] Греки, конечно, талантливее нас в науках, но как инженеры римляне намного превосходят их. Посмотри, благородный Стаций, вот это соединение умножает силу машины настолько, что она может смолотить сто пятьдесят фунтов зерна за то же время, за какое двое крепких рабов смолотят только двадцать.
51
Витрувий —
Аврелий внимательно рассмотрел чертеж. Потом согласно кивнул:
— Понимаю, что ты хочешь сказать: несколько таких устройств, и…
Да, Сильвий, хотелось ему добавить, как же угнетает тебя положение раба… Мечтаешь о мире без рабов и о машинах, которые их заменят…
Но он промолчал. Рабы ведь существовали, причем в таком множестве, что цена их оказывалась смехотворной. Римские легионы продвигались все дальше за пределы империи и всякий раз, возвращаясь с триумфом, приводили с собой миллионы людей в цепях. Сильвий — наивный человек, мечтатель… Или же безумец, убивший двух человек ради осуществления своих планов?
— Ты хотел бы упразднить рабство, не так ли? — прямо спросил он юношу.
Вопрос из тех, какой могли обсуждать вслух только свободные во многих поколениях люди.
Юноша помолчал, не решаясь ответить.
— Мою мать захватили в плен, но мне повезло: госпожа Паулина отнеслась ко мне с материнской любовью, а хозяин пожелал дать хорошее образование. И все же я помню о корнях и потому почитаю отца, Прокула, — ответил он, по-прежнему не признавая свое истинное происхождение.
— Я видел его; мне кажется, он славный человек. И не такой уж немощный… — заметил сенатор, спрашивая себя, мог ли старик по указке названого сына расправиться с двумя Плавциями.
— Сейчас он еле держится на ногах, но всего несколько лет назад был еще крепок. А я, хоть и вырос на вилле, много времени проводил с ним в эргастуле, где спят рабы.
— Теперь ты станешь управляющим.
— Я еще только набираюсь опыта. Управляющим быть нелегко, особенно если не хочешь прибегать к некоторым средствам.
— К плетям, например?
— Да, плети, темница, голод! — с волнением произнес Сильвий. — Здесь, да и в любом уголке латифундии, люди мрут как мухи из-за невыносимого труда, истощения, самых зверских наказаний. Какое-нибудь незначительное заболевание — и они не выдерживают. Но разве это важно? Ты же сам сказал, рабы — товар, который ничего не стоит!
— Человек, считаю я, всегда ценен, — возразил патриций.
Недоставало только, чтобы какой-то сопляк делал ему внушение — ему, кто всегда очень хорошо обращался со своими людьми, даже слишком хорошо, подумал Аврелий, имея в виду неисправимого хапугу Кастора.
— Вспомни, что тот, кого ты называешь рабом… — заговорил Сильвий.
— Дышит тем же воздухом, испытывает те же страдания и так далее, и так далее, — продолжил Аврелий, жестом выражая досаду. — Да, стоики весьма красноречивы.
— Ты не разделяешь их мысли? — огорчился юноша.
— О, мне очень нравится то, что они говорят, и совсем не нравится то, что делают, — миролюбиво ответил сенатор. — Такой моралист, как Сенека, [52] например, до того, как его отправили в ссылку, имел сотни рабов. И ему этого было мало, так он еще обрек на голодную смерть массу несчастных, одалживая им деньги в рост.
Юноша
52
Сенека, Луций Анней (ок. 4 г. до н. э. — 65 г. н. э.) — римский философ, яркий выразитель идей стоиков. После преследований со стороны Калигулы оказался вовлеченным — уже в царствование Клавдия — в придворную интригу, из-за чего был изгнан на Корсику. Вернувшись в Рим, стал наставником и советником Нерона, но вскоре отдалился от него, не одобряя его политику и образ жизни. Осужденный на смертную казнь за то, что примкнул к заговорщикам, предпочел покончить с собой.
— А вот ответь мне, Сильвий. Что бы ты предпринял, если, предположим, стал вдруг хозяином? — поинтересовался он, думая о завещании.
— Это невозможно, — пожал плечами юноша.
— Тогда моли богов, чтобы они никогда не сделали тебя хозяином! — воскликнул Аврелий.
— Почему? Разве так уж трудно быть свободным человеком, римлянином и хозяином? На тебя посмотреть, так не скажешь! — дерзко ответил молодой человек.
Сенатор хотел было резко возразить, но, увидев, как огорчился Сильвий, не стал обижать грубостью столь неординарного человека. Он смягчился и похлопал его по плечу.
— Лучше изучай свои машины, Сильвий. Кто знает, может, однажды и в самом деле что-нибудь построишь, — добродушно сказал он и направился к выходу, провожаемый растерянным взглядом юноши.
12
Шестой день перед ноябрьскими идами
После полудня Аврелий, прихватив простыню, неторопливо шел вдоль портика в судаторий. [53]
Небо, затянутое свинцовыми тучами, и трагические события на вилле действовали угнетающе, и в этой ситуации ничего нет лучше хорошей парильни. Может, там удастся выбросить из головы заботы и печали.
53
Судаторий (sudatorium) — парильня в древнеримских банях, нагревавшаяся с помощью труб с горячей водой, проложенных под полом или в стенах.
«Наверное, самое время собрать вещи и вернуться в столицу, — думал он, подходя к термам. — В сущности, то, что творится на вилле Плавциев, меня нисколько не касается…»
Он вспомнил свой большой дом на Виминале, своих служанок, свое пиво, ароматное римское пиво, и даже скучные отчеты Париса о расходах по хозяйству казались не столь скучными…
Сенатор шел по портику, когда ветер донес до него чьи-то неразборчивые голоса, обрывки фраз, заглушаемых шорохом сухой листвы.
— Моя мать… — расслышал патриций и сразу узнал голос Невии.
Любопытство, как всегда, взяло верх, и Аврелий замер возле лаврового куста в позе, которая не слишком-то отвечала его высокому званию.
— Предпочитаешь нашего перезрелого Ганимеда или все-таки решила связаться с мальчишкой-слугой? — с презрением в голосе произнес Фабриций.
— Публий Аврелий — важный господин, а ты всего лишь самонадеянный хвастун!
— Нет, вы послушайте эту сопливую девчонку! Ведь только вчера выбралась из самого грязного квартала Неаполя, еще и груди-то нет, но уже строит глазки всем мужчинам подряд, а потом изображает из себя оскорбленную невинность. Ты блудница почище, чем твоя мать!