Проклятие рода
Шрифт:
– Тогда вам надо стать епископом! – С легкой иронией произнес Иоганн, но молодой человек оставался абсолютно серьезным.
– Я надеюсь, что со временем мне удастся занять кафедру в Або.
– Агрикола это ведь ваш agnomen ? – Студиоуз кивнул. – Ну что ж, я вижу ваше волнение, когда вы говорите о своем народе, ваши труды и заботы о его просвещении и приобщении к Слову Божьему, - пастор положил руку на книги, - полагаю, что имеет место не случайное упоминание имени великого римского гражданина, известного нам своим благодеяниями благодаря Тациту .
– Я предпочитаю простой перевод слова Agricola с латыни,
– Я думаю, что вашему отцу есть кем гордится!
Микаэль попросил, показав на книги:
– Вы позволите?
– Да, да. Конечно. – Пастор чуть пододвинул их в сторону Агриколы, но молодой человек тотчас бережно подхватил их со стола, словно не хотел, чтобы переплеты хоть как-то пострадали или поцарапались от соприкосновения с деревянной поверхностью.
– Удивительное сочетание честолюбия со скромностью, - думал про себя Веттерман, разглядывая необычного собеседника, - со способностью к кропотливому неспешному выверенному труду переводчика и страстью проповедника Слова Божьего. – Агрикола молчал, прижимая к себе драгоценные книги, в ожидании окончания разговора. Пастор понял, что следует завершать беседу.
– Последний вопрос, дорогой Микаэль. Кто сейчас декан богословского факультета в Виттенберге?
– Доктор Меланхтон, господин пастор.
– Сам Меланхтон! – С восхищением воскликнул Веттерман. – Ну что ж, я не смею вас более задерживать, Микаэль, и тем более отрывать от столь великих свершений. А мне необходимо поскорее встретиться встретится с господином деканом. Со мной прибыл мой сын, обучавшийся в Упсальском университете.
– Это прекрасно, что все больше и больше молодых людей из нашего королевства приобщаются к мудрости и святости богословской науки, преподаваемой отцам нашей церкви, чтобы потом перенести все свои знания обратно и отдать тем, кто более всего в них нуждается.
– Но насколько я понял из слов господина Магнуссона один из ваших товарищей, кажется по прозвищу Выборжец, не стремится к возвращению.
– Я не судья ему, господин Веттерман. Каждый вправе выбирать свой путь служения Создателю и своему народу. Симон оказал мне значительную помощь в работе с Евангелием и я за это ему признателен. – Агрикола склонил голову.
– Ну что ж.
– Повторил пастор и поднялся. Микаэль последовал его примеру. – Не смею вас задерживать. Теперь мы будем видеться чаще. Я, как и вы, не премину воспользоваться столь удачным для меня случаем вновь послушать наших замечательных педагогов и проповедников.
Они вместе вышли из дома Магнуссона, еще раз раскланялись на улице и каждый поспешил по своим делам.
Иоганн сам отвел сына на богословский факультет, где их радушно принял доктор Филипп Меланхтон, узнавший своего бывшего ученика. Андерса поселили вместе с другими шведскими студиоузами, да и самому пастору декан выделил удобное помещение прямо в университете – две комнаты с кухней, имевшее отдельный вход с улицы. Тут же подвернулась бойкая молодая служанка по имени Гертруда, он ее нанял, и она немедленно приступила к уборке помещений. Гертруда чем-то напомнила Иоганну тех девушек, что дарили ему свою любовь тогда, двадцать лет назад, хотя он тотчас устыдился собственных воспоминаний и прогнал их прочь.
– Вы на королевской службе, дорогой мой пастор! Не забывайте об этом. – Весело подмигнул вечно куда-то торопящийся посланник, возникнув неожиданно у них в доме. – И меня не забывайте, заглядывайте. – Прокричал он уже в дверях.
Сам Веттерман пока лишь изредка заходил в аудитории университета. Присаживался ненадолго послушать лекторов в надежде услышать что-то новое особенное, то, чего не знал он, и уходил потихоньку. А большую часть времени он проводил с медленно поправляющейся Агнес. Спали они пока в разных комнатах, но двери были открыты и однажды ночью Иоганн услышал глухие рыданья, доносившиеся из спальни жены. Он хотел было подняться и подойти, но потом передумал:
– Пусть выплачется. Возможно, это будет лучше любого лекарства.
Утром, как обычно, он уселся на краешек кровати и взял в свою руку тонкие прохладные пальцы Агнес. Иоганн не мог не обратить внимание на покрасневшие заплаканные глаза жены, но решил не заострять на этом внимание и не спрашивать ни о чем:
– Доброе утро, дорогая. Как ты, милая?
– Все хорошо, Иоганн. Спасибо тебе за заботу. Я приношу столько беспокойства. Вместо того, чтобы заботиться о вас с Андерсом… - Она попыталась подняться, но пастор остановил ее, положив руки на плечи:
– Лежи, тебе еще рано вставать.
– Как вы с Андерсом? Справляетесь? Что-то я его давно не вижу?
– Потому что он в университете, а потом у нас есть Гертруда, которая успевает ухаживать и за тобой и за мной. Так что волноваться не о чем. Андерс с головой ушел в учебу, да и с удовольствием слушаю лекции, копаюсь в библиотеке. – Это Иоганн слегка приврал. До библиотеки он еще не добрался. Некогда было. – Меня помнят здесь, хоть и прошло столько лет.
– Я рада за вас. – Произнесла Агнес с какой-то вымученной улыбкой, тяжело вздохнула и отвела глаза в сторону.
– Кажется, я догадываюсь, что тебя волнует сейчас больше всего. – Медленно, но очень четко произнес пастор. Агнес мгновенно подняла на него заплаканные глаза. – Да, да, милая. За это время, что мы вместе, да и за те долгие годы разлуки, как ни странно, но я хорошо тебя изучил. Ведь даже не видя тебя, я разговаривал, рассказывал что-то, слушал твои ответы, отвечал на вопросы. Может я все диалоги и придумывал, да, не может, а точно придумывал! Но знаю одно: я прочувствовал тебя. И когда мы, наконец, обрели друг друга, то мои фантазии, если так можно выразиться, стали явью. Древние мудрецы все твердили: женщина - это загадка! Наверно, так и есть, но не для мужчины, которого соединила с ней взаимная любовь. Это ведь все равно, что одно сердце на двоих, одна душа, один и тот же воздух, вдыхаемый и выдыхаемый ею. Я замечаю любое твое волнение, ибо если ты даже не подаешь виду, то я все равно чувствую, слышу тончайшим жалобным звоном твоей души, мимолетным изгибом бровей, чуть нахмуренным носиком. Ты хочешь, чтобы я съездил в Штральзунд? – Спросил он внезапно. Агнес вздрогнула от неожиданности. Вопрос попал в цель и на ее бледных щеках вспыхнул румянец смущения. – Я угадал?