Проклятие рода

Шкваров Алексей Геннадьевич

– Настоящего ставленного меда попробуй, рыцарь. Вот с малиной распущенный, вот с брусникой, смородиной, вишней. Чистый, сорок годков в осмоленных бочках в земле держали. Прямо для нашего случая. Не вареный. – Хвастался Шарап.

– У-у! – Хвалил напиток швед. Усы длиннющие утирал платком вышитым. Заодно и пот, с лысой головы стекающий. Жарища…

– А ты сам-то, как, близко к королю-то Густаву?

– У-у-у… - важно кивал головой захмелевший швед. Мед давал о себе знать. – Совсем рядом!

Шарап переглянулся

с толмачом. Не слишком пьян-то?

– Говорят, силен ваш король необычайно?

– Да! – Твердо и внятно произнес рыцарь Нильс. – Очень сильный мужчина. В бою никому ему равных нет! Своим боевым молотком он сокрушает головы всем врагам нашей Швеции.

– И, говорят, - ослабившись похабно, - по женской части ваш король тоже больно силен?

– Ха! – Усмехнулся гордо рыцарь. – И тут ему равных нет! Два сына и дочка Катарина в июне родилась. Да бастардов сколько еще. С десяток не меньше!

– Это принцы Эрик и Юхан?

– Они самые! Эрик – кронпринц. Наследник и будущий наш король.

– А вот скажи, дружище Нильс, коль разговор у нас такой зашел откровенный, правду ли говорит народ в Стекольне вашей, (сам слышал, вона Васька подтвердит, - толмач закивал головой), на рынке говорили, что Юхана нагуляла королева ваша. Обрюхатил ее, мол, не Густав, а кто-то другой…

– Ты чего несешь-то? – Рыцарь вдруг протрезвел. Как струна вытянулся.

– Что слышал, друг любезный, что на рынке слышал… И Васька подтвердит. Ты медком-то угощайся, в вашей Стекольне такого не сыщешь.

– Где слышал? От кого?

– От людишек ваших! Почитай полгода промеж них толкались. – Отрезал Шарап. – А еще говорят, что о том ведает советник королевский Петерссон, да скрывает, ибо на исповеди ему признались. Токмо не ясно мне, отчего тайну исповеди народ знает, а не король? Ась? Не подскажешь, часом?

Рыцарь пребывал явно в замешательстве. Пробормотал растерянно:

– Петерссон простолюдин. Его не любят при дворе.

– Так может он сам и распускает слухи… чтоб значимость свою при дворе поднять…

– За такие слухи… - рыцарь покрутил головой, шею вмиг вспотевшую протер, - на плахе оказаться можно.

– Ну, не наше это с тобой дело, разлюбезный мой, рыцарь Нильс. Нас послали границы межевать. Солнышко светит, людишки работают, камни таскают, а мы за ними приглядываем, да мед попиваем. Как медок-то?

– У-у-у, хороший… - Обрадовался Эрбюхольм, что ушли от опасной темы.

Ранним декабрьским утром 1539 года капитан Уорвик во главе десятка своих солдат вошел в Стуркюрка в полном боевом облачении.

– Вы с ума сошли! – Крикнул им Олаф Петерссон. – Кто вам позволил вторгаться сюда с оружием?

– Магистр Петри, именем короля вы арестованы по обвинению в государственной измене!

– Я? За что? Густав приказал? Этого не может быть! Я требую свидания с королем!

–

Взять его!

– Я требую встречи с королем! – Пытался возражать бывший советник, которого проворно вязали два солдата.

– Поздно, дружище! – Печально изрек Уорвик. – Суд уже приговорил тебя к смертной казни.

– За что?

– За измену!

– Какую измену? – Капитан пожал плечами: какая разница за какую, главное за измену, раз так сказал король.

Густав сам спустился в подземелье замка, где сидел в цепях Петерссон.

– Оставьте нас! – Приказал король тюремщикам. Две серые тени послушно покинули мрачный каземат.

– Густав! – Поднялся ему навстречу изможденный узник. – Скажи в чем меня обвиняют, перед тем, как отправлюсь на плаху. В чем моя измена тебе?

– Кто исповедался тебе в том, что я не отец Юхана? С кем мне изменила Маргарет? – Король часто задышал, было видно, что еле сдерживается.

– Ах, вот ты о чем… - Разочарованно произнес бывший советник и демонстративно уселся обратно на грубую деревянную лавку, служившую ему ложем. – А я-то думал, что-то серьезное…

– Не зли меня, Олаф! – Угрожающе произнес король и сделал шаг вперед.

– О чем ты, Густав? О том, что ко мне явился некто и рассказал, что твоя жена изменила тебе и Юхан не твой сын? И ты хотел, чтобы я в это поверил? Поверил, как должен, по-твоему, верить любой сплетне, которые ходят по нашей Швеции? И за это ты меня приговорил к смерти и даже готов убить прямо сейчас?

– Так это было? – Прорычал король.

– Что было, Густав? Измена королевы или человек, который пришел ко мне сообщить о ней? Человек был! И я приказал его убить! И его убили! А измены не было!

– Почему ты в этом уверен? Почему ты не приказал схватить его, сообщить мне и пытать, пытать, пытать…

– Вот именно поэтому!

– Почему? – Ничего не понял король.

– Потому что знал, что будут пытки, а под пытками любой скажет то, что хотят от него услышать, а не то, что было на самом деле. Неужели тебе эта истина не знакома?

– Кто и от кого принимал исповедь? – Не унимался Густав.

– Священник от Черных братьев, от кого, я не стал слушать. – Устало и безразлично произнес Петерссон.

– Почему?

– Потому что я тебе уже объяснил. Ты думаешь, у тебя мало врагов? Ты думаешь, что кое-кто не задавался вопросом о причинах скоропалительной смерти Катарины? Ты думаешь, что кое-кто не желал бы смерти твоей нынешней жене Маргарет, твоему второму сыну Юхану, оставив тебя с малолетним слабеньким Эриком? Никогда об этом не задумывался? Ты назначил охранять кронпринца англичанина Бальфора, я не имел ничего против. Я даже послал своего лучшего шпиона собрать данные об этом Бальфоре. На всякий случай, ибо вопрос стоит о сохранении династии. Это обычные меры предосторожности.