Проклятие Синей Розы
Шрифт:
– …но, - попыталась возразить девушка. Но француз вновь опередил её.
– Поймите и Вы. – его голос понизился до полушёпота. – Я давно мёртв. Внутри. Я так думал. Пока не увидел Вас здесь, в этом поместье. И тогда я понял, о чём бормотала проклятая ведьма. Она сказала мне: «ты сможешь обрести покой только тогда, когда любимая твоя вернётся в свой дом». Эти слова стали проклятием, потому что девушка, которую я любил всей душой и все телом, к тому момента была мертва. Она была жестоко убита мерзким чудовищем незадолго до этого.
– О, мне очень жаль… - Лаура почувствовала, что руки её
Лицо месье Бертрана, казавшееся сейчас сделанным из мрамора, на миг оживилось. На нём не просто мелькнула эмоция – нет! На нём отзвуком давней боли мелькнула ярость, настоящая, живая, не оставившая места другим чувствам. Ему было больно – Лаура это отчётливо осознала.
– Чудовище оказалось её любовником. А я убил его, убил серебряной пулей, прямо в сердце. Отомстил за свою Розабэль. И поплатился за это собственной свободой…
Повисла пауза. Девушка словно на время разучилась говорить, пытаясь разобраться в словах месье Бертрана, а тот смотрел на неё глазами, полными вымученной тоски, и чего-то ждал.
– Чудовище… Я думала, Вы говорили так о каком-то человек, в переносном смысле. – сбивчиво начала объяснять она свои мысли.
– О нет! Это было самое настоящее, богу неугодное создание! Зверь на двух ногах, весь покрытый шерстью. Что-то между волком и псом, но гораздо выше ростом. У нас их звали волколаками. Вы ведь знаете, кто такие волколаки?
Лаура на автомате кивнула.
– Оборотни. – выдохнула она.
– Да. – согласился Гаспар.
– Подождите. – спохватилась Лаура вдруг. – Вы сказали, что поняли смысл слов той женщины только сейчас, когда я появилась здесь… Не хотите же Вы сказать…
Француз и не думал отпираться.
– Именно это я и хочу сказать. Вы и есть Розабэль, моя дорогая мисс. Только в другом теле и другом обличии. Иначе и быть не может.
Лаура начала медленно подниматься из-за стола.
«Бежать» - крутилась в голове одна и та же навязчивая мысль. Бежать, но куда?!
Кажется, её мысли были написаны на лице, потому как Гаспар вскочил следом, умоляюще останавливая её.
– Прошу Вас, Лаура! Не торопитесь с выводами!
Девушка замерла, не зная, что ей сейчас предпринять.
– Я не Розабэль! – предупредительно выкрикнула она. – И не смейте больше этого говорить!
Гаспар примирительно развёл руки в стороны, не желая больше провоцировать её и мечтая сейчас лишь о том, чтобы она успокоилась.
– И это Вам не стоит делать поспешные выводы, месье Бертран. – заявила она возвращаясь за стол. – Я не ваша несчастная возлюбленная. Я – жертва обстоятельств, возможно, такая же, как и Вы! Но если Вы будете настаивать на своём, я буду вынуждена игнорировать общение с Вами!
Лаура и сама понимала, что довольно резка, но, распалившись, остановиться уже не могла.
Гаспар сделал вид, что собирается продолжить ужин, хотя ему, как и ей, вряд ли бы сейчас полез кусок в горло.
Но Лаура не жалела о содеянном. Надо было сразу установить границы дозволенного
Однако неловкости теперь было не избежать.
Но раздавшийся внизу крик заставил молодых людей напряжённо переглянуться.
И от Лауры не укрылось, как побледнел хозяин поместья Уэйнрайт.
Значит, дело совсем плохо…
Небольшой перочинный нож резко, но точно скользил по краю гибкого толстого прутика, срезая кору и мягкую древесину под ней, затачивая край, делая его острым. Это занятие немного его успокаивало и отвлекало от мыслей, бестолковых сожалений об утерянном и чувства вины, что неподъёмным камнем тянуло вниз. И поделать с этим Хейден ничего не мог.
Такие острые гибкие колышки для чего-то понадобились Марисоль. И она попросила его заняться этим. Он опять был в долгу перед знахаркой. Снова его жизнь оказалась в её руках. И это страшно раздражало. Он никому не хотел быть должен.
Но ему приходилось молчать и быть благодарным.
После того, как он отошёл от очередного удара судьбы и встал на ноги, Хейд бесцельно слонялся туда и обратно, не рискуя далеко удаляться от дома знахарки. Благо, Марисоль не лезла в душу со своими нравоучениями, и без неё было тошно так, что выть хотелось на луну. Надо отдать ей должное, девушка и слова не сказала ему после того, что он учудил. Но всё равно в её взгляде, которым она прожигала ему затылок, он чувствовал немой укор.
Когда появилось хоть какое-то занятие, такое, как затачивание колышков, Хейден даже обрадовался. Там, у себя дома, в Лондоне, он не привык сидеть без дела, а здесь, вместе с Лаурой, казалось, потерялось всё. Даже жизнь, а вернее, её смысл.
При очередном воспоминании о сестре защипало глаза. Что, если он никогда больше её не увидит? Стоило лишь на миг отвлечься на эмоции, дать себе слабину, и острый нож, соскочив, врезался в палец, мгновенно распахав его до кости.
Охнув от боли, Хейден машинально потащил палец в рот, но цепкая рука невесть откуда взявшейся рядом Марисоль перехватила его руку, зажав рану между своих ладоней.
Хейден уставился на неё, не понимая, что она делает. Знахарка, как и всегда, объяснять не собиралась. Но вскоре боль прошла, и она разжала ладони. А Хейден теперь смотрел на свою руку, и не помог поверить: от резаной раны на пальце не осталось и следа.
– Как ты это делаешь? – вместо «спасибо» ошарашенно пробубнил парень.
– Наша связь крепнет. – размыто объяснила Марисоль.
– Теперь я чувствую, когда ты в опасности. И моя Сила в отношении тебя заметно возросла. Возможно, скоро я научусь исцелять тебя, даже не касаясь.