Проклятие Синей Розы
Шрифт:
Прихрамывая, Кэтрин отправилась к ближайшим зарослям, намереваясь там отсидеться. Если вести себя очень тихо, то, возможно, её и не заметят…
Из своего ненадёжного укрытия она видела всё. Как погибает её лесное селение, умирают лучшие воины-волки и со вспоротыми животами падают к ногам двуногих убийц. Вот старик Корли с отрубленной лапой и разбитой волчьей мордой уже закостенел – его убили одним из первых. Молодой сосед Хлои, за которого та собиралась замуж, с открытыми глазами и разинутой окровавленной пастью упал в общую кучу, которую охотники называли
Да, у них были клыки и сила, но у людей было оружие. Страшное, начиняющее плоть серебром, которое в крови любого оборотня тут же превращалось яд. И спасения от него не было никому.
Кэтрин боялась даже дышать. Её глаза давно перестали моргать, она с обречённой усталостью смотрела на всё это действо, понимая, что лишилась всего - защиты, семьи, стаи. Почти все были мертвы – по крайней мере, мужчины. Женщин видно не было. Должно быть, им повезло больше, и они скрылись в густой чаще леса, уходя тропами, известными только им одним. Или их держат где-то в другом месте. В то, что все они мертвы, Кэтрин верить не хотелось, и она предпочитала думать, что её мать жива…
Шум веток за спиной предупредил её о близкой опасности, но она и повернуться не успела, как широкая мужская рука зажала ей рот и резко вздёрнула кверху, поставив на ноги. Боль в раненой ноге вновь прострелила через всё тело, но на этот раз девушка не могла даже вскрикнуть. А после на неё уставилась пара ехидных человеческих глаз, смотрящих похотливо, слишком самоуверенно, и грубый голос хрипло прошептал:
– Спрятаться хотела, ведьма?
На ту поляну, где были сложены трупы оборотней, мужчины из охотничьего клана вытолкали молодую девушку, почти девочку. Худенькое тело в одной ночной сорочке, грязной, изодранной; рыжие спутанные волосы, испуганные зелёные глаза в пол лица. На девушке не было обуви, и она дрожала от холода и страха, затравленно озираясь на мужчин. Но их, похоже, это только веселило. Они стали обступать её со всех сторон, и бедняжка заметалась, но бежать ей было некуда.
– Осторожно, парни! Она едва не свернула мне шею! – предупреждающе хохотнул приведший её рыжебородый охотник. – Сильна, зараза! Как все бабы их племени.
– … и горяча, наверное! – грубо засмеялся один, а остальные подхватили.
Кэтрин смотрела в эти лица, и не видела в них ничего людского. Они бесстыдно рассматривали её как какое-нибудь диковинное животное, способное удовлетворить их жалкие потребности.
Девушка успела сто раз пожалеть, что не родилась мужчиной. Лежать бы ей сейчас в груде мёртвой плоти, да не потеряв своей чести, отринув от всех забот этой мерзкой жизни живых.
На что она жила эту недолгую жизнь? Берегла себя для одного-единственного, что так и не сыскался ей на верном пути? Эти хищники сейчас растерзают её, надругавшись, смешают с грязью, превратив в пепел мечты и надежды. Ведь для них она даже не человек – ведьма, с которой и поступить то иначе нельзя…
– А ну разошлись. – взгляд девушки метнулся к говорившему, ухватившись как за спасительную соломинку, в надежде на спасение.
Голос принадлежал высокому ужасно некрасивому мужчине средних лет, крепкому, с тяжёлым взглядом и густой бородой, что только добавляла ему солидности.
– Что вы девку напугали, ишь, как дрожит…
Он подошёл ближе, хозяйским взглядом окинул её, будто прицениваясь.
– Хороша! Рыжая, как я люблю. Мне подходит…
Никто не смел возразить, все уставились, изучая землю – видать, грозен главарь был. И лишь Кэтрин, понимая, что надежда была лишь иллюзией, попыталась броситься в сторону, убежать, но куда там! И шага ступить не успела, как схватили её вновь. Да повреждённая нога отозвалась острой болью – с такой не скрыться.
Всё это время главарь охотников с ехидной ухмылкой смотрел на её попытки вырваться на свободу, а после произнёс:
- Тащите её в ближайший дом. Знакомиться будем. Поближе…
Кэтрин закричала, и этот крик озарил ночь новым проклятием, отразившимся в сердцах тех, кто посмел нарушить её тишину и красоту убийством невинных жизней. И многим позже каждый из них вспомнил лесную ведьму, наградившую их неизлечимой родовой хворью, но тогда…
Ночь пролилась горьким дождём, оплакивая свою поруганную дочь, утонувшую в скорби и отчаянии.
И, казалось, конца той ночи не будет…
Тело ужасно болело, устав быть игрушкой человеческой похоти. Грубости вожака охотников не было предела, как и ненасытности – он делал это долго, дико и не без издёвок, будто каждый миг доказывая девушке, что она здесь никто, а он – полноправный хозяин.