Проклятие Синей Розы
Шрифт:
Он обязательно это выяснит. Потому что Марисоль явно что-то скрывала.
Теплое дыхание уже коснулось
Однако едва его мягкие, такие соблазнительные губы коснулись её губ, Лауру как холодной водой окатило. Да что такое она творит?!
Отпрянув от мужчины, девушка возмущенно залепетала:
– Что Вы себе позволяете, месье Бертран? Я Вам не какая-нибудь уличная девка, чтобы вот так можно было меня целовать!
Возмущение выдалось почти правдоподобным, ведь в голосе мисс Клабан не проскользнуло и нотки злости.
А вот француз смутился по-настоящему.
– Простите меня, я не хотел… Я думал, Вы спите… - забормотал он, не зная, какие слова извинения тут уместны.
– То есть, Вы хотели воспользоваться ситуацией, то есть моим предполагаемым сном, и делать то, что Вашей душе угодно?!
– Боже, нет…
Гаспар поднялся с постели и закрутил головой, словно хотел стряхнуть с себя все летящие в его сторону обвинения.
– Нет, Лаура. Нет! Я не знаю, что на меня нашло на самом деле. Просто я засмотрелся на тебя, спящую, такую нежную и умиротворённую. И мне захотелось… Да, мне захотелось тебя поцеловать! Ничего дурного, только этот невинный поцелуй.
Он наконец-то осмелился поднять глаза на девушку, чтобы с облегчением отметить: она не злилась. Смотрела строго, но спокойно, будто изучала его. И тогда он продолжил, чуть понизив голос:
– Уличных девок не целуют, моя дорогая мисс Клабан. Они предназначены для другого. Целуют только тех, кто бесконечно дорог сердцу. Чья душа роднее тебе, чем твоя собственная. Целуют того, кого любят.
Лаура неотрывно смотрела на хозяина поместья, и по мере произносимой им речи её тонкая бровь выгибалась всё сильнее. Он что, правда думает, что её можно пронять романтичным возвышенным бредом?
Возможно…
– Месье Бертран…
– Прошу тебя, просто Гаспар! – как-то порывисто воскликнул он, пребывая явно в возбуждённом состоянии. – Это невыносимо то и дело слышать от тебя «Вы»… Мы не чужие люди, уже не чужие. Пожалуйста! И никогда не были… Я и Розабэль, мы любили друг друга. Очень любили… И я чувствую её здесь. Её душу. И мне так хочется вновь к ней прикоснуться…
Его рука потянулась к щеке Лауры, но замерла, наткнувшись на возмущённый непримиримый взгляд девушки.
– Вы обещали мне! – скрипнула она зубами. – Не называть меня этим именем. И не смейте больше ко мне прикасаться! Понимаю, Вы тут, возможно, без женщины уже энное количество лет! Но это вовсе не значит, что я должна заменить ту, что Вы потеряли, только из-за того, что Вы что-то там себе нафантазировали!
Гаспар посмотрел на неё исподлобья, как побитая собака, и девушке вдруг стало совестно. Но гуляющая по поместью
– Я просто хочу уйти отсюда. – справляясь с гневом, что так и норовил выскользнуть наружу с каждым новым словом, произнесла Лаура. – Разыскать брата и вернуться домой! И забыть всё, что здесь случилось…
– Ты уже дома. – не отставал месье Бертран. – Дома, Лаура. Розабэль. Девочка моя. Ma rose<a l:href="#" type="note">[4]</a>. Тебе придётся поверить…
Лаура не намерена была больше это выслушивать и решительно направилась к двери.
– Остановись! – француз бросился на перехват.
– Теперь до утра не выйти!
Он не шутил, это Лаура поняла по разгоравшемуся страху в его глазах. И это при том, что месье Бертран не создавал впечатление трусливого человека. Но девушка отступать не собиралась.
– Я не лягу спать с Вами в одной комнате после случившегося! Лучше пусть меня сожрёт эта сущность, чем Вы опять наброситесь на меня с поцелуем. – упрямо поджала губы девушка.
Гаспар не обиделся.
– Сделаем проще – не будем спать всю ночь. Только, умоляю, не выходи из комнаты. Кровать и всё остальное в твоём распоряжении. Располагайся!
Лаура тяжко вздохнула. Что ей оставалось делать?
– Марисоль?
Девушка удивлённо подняла голову от подушки. В её маленьком уютном домике было темно, так, что ничего нельзя было разглядеть. Дверь и оконные ставни были закрыты на засов, свечи потушены. Да и они давно легли спать – знахарка в своей постели, Хейден на тюфяке, набитом соломой, в противоположном углу комнаты.
И она, мучимая бессонницей, думала, что он давно спит.
Но удивило её совсем другое. Он впервые назвал её по имени. Вроде бы ничего такого, но сердце ускорилось, заюлило, будто в любви он ей признался. Мысленно шикнув на разыгравшееся воображение, девушка отозвалась.
– Чего тебе? – как можно более безразлично отозвалась девушка.
– Я был там. За заслоном на Чёртовой пустоши. Когда потерял сознание. Недолго, но… Я видел поместье, сам дом. И девочку. Маленькую девочку в белом платье. Её же видела и Лаура, перед тем, как пропасть. Может быть, ты что-то знаешь об этом? Чей это ребёнок? Что она делает там? Ты говорила, что там никому не выжить. Но вот живое доказательство тому, что ты ошибалась.
Хорошо, что темнота сейчас скрывала их лица. Марисоль надеялась, что он скажет ей что-то такое, может быть, личное, сокровенное. Что хочет услышать любая девушка от парня, который ей нравится. Ведь она видела, чувствовала, какое впечатление произвёл на него рассказ о прошлом её семьи. И она надеялась, что Хейден, прочувствовав это, проникнется к ней большим участием. Но он опять твердил о своей сводной сестре, даже не подозревая, как невыносимо ей слушать об этом.