Проклятие Синей Розы
Шрифт:
К тому же, ей нужно было ещё кое-что прояснить в загадочном прошлом здешних обитателей. И глаза сами потянулись к подушке, под которой Лаура оставила найденный ей в библиотеке дневник Розабэль.
Пару страничек прочитать она успеет…
***
Всё в один миг стало чужим: и дом, и своя комната, и даже Гаспар. Розабэль целыми днями и думать только могла о «Дикаре», как величал Корвина её сводный брат, хотя она и слова ему больше о нём не молвила. Но, видать, всё и так читалось на её лице…
Гаспар,
Но Розабэль уже было всё равно.
Корвин… Дикарь из леса теперь занимал все её мысли, и не было ночи, когда она не выходила на балкон, чтобы всмотреться в чёрный сумрачный лес, из которого, как ей казалось, на неё смотрели тёмные, как погасшие угли, глаза. Но каждый раз ночь обманывала её, и от непоколебимости этого покоя было порой просто невыносимо.
Гаспар ещё пытался. Он свято верил, что сможет вернуть их привычную жизнь в прежнее русло. А она вынуждена была молчать. Гаспар не переставал притворно улыбаться и словно не обращал внимания на её ледяное спокойствие. А Розабэль пришлось делать вид, что всё плохое осталось позади, вымученно улыбаться и поддерживать разговор со своим сводным братом, ныне хозяином поместья. Адвокат всё не возвращался, а Гаспар уже перестал повторять, что всё это имение на самом деле принадлежит ей одной. Должно быть, успел передумать, видя, как изменилась девушка в последние дни.
А сегодня должен был состояться бал – бабушка не простила бы своим внукам, если после её смерти эта традиция хотя бы на год прервалась. И Розабэль как не хотелось, но всё ж надо было присутствовать на нём – в качестве хозяйки дома. Она не участвовала в подготовке, этим занимался Гаспар, и уже за это она была ему благодарна.
Служанки внесли шикарное платье, на которое Розабэль взглянула лишь искоса. И принялась одеваться.
Музыка звучала так громко, что закладывало уши, но это нисколько не умаляло веселье задорно движущихся пар, танцевавших сейчас какой-то чрезвычайно популярный в народе танец. Кавалеры вели своих дам в шикарно расшитых живыми цветами платьях, то подхватывая их за талию, то ловили их, импровизированно пытавшихся ускользнуть, за руки, возвращая в круг, и веселье продолжалось. И те, и другие были в разношерстных карнавальных масках, что только придавало изюминки празднику, ведь пары путались, теряя в пестрой толпе своих партнёров, и неловких ситуаций было не избежать. И это, похоже, всем и нравилось.
Праздник в глухой провинции, изначально задуманный как бал-маскарад, превратился в обычный балаган, и гости сами развлекали себя как могли.
Он наблюдал за действом, стоя за перилами
Всё внимание молодого хозяина дома было приковано к белокурой девушке в красном, подбитом тёмным бархатом платье с глубоким лифом и черной маске, инкрустированной драгоценными камнями. Шёлк длинных, ниже пояса, светлых волос, взмывал в танце подобно россыпи золота, а улыбка то и дело касалась розовых, таких соблазнительных губ, но девушка была напряжена, хоть и пыталась скрыть это.
Мужчина в этом даже не сомневался, зная сию юную, столь дорогую сердцу особу, с малых лет. Да и о причинах того напряжения ему было кое-что известно.
Впрочем, он и сам нервничал. Изящное кольцо с гравировкой розы, упакованное в миниатюрную деревянную коробочку, словно прожигало карман. Может быть, и она чувствует это? А потому так ведёт себя…
Сегодня или никогда.
Он сделает ей предложение руки и сердца.
И они наконец-то станут не сводными братом и сестрой, а законными, перед богом и людьми, мужем и женой.
Если она согласиться…
Создалось ощущение, что она куда-то торопится и хочет уйти.
- Розабэль!
Девушка подняла на него свои прекрасные голубые глаза и чуть заметно улыбнулась. Что-то всё-таки было не так.
Он хотел спуститься сам, но шум внизу помешал бы их беседе. К тому же ему ужасно хотелось побыть с девушкой наедине, и, возможно, наконец, объясниться.
Словно поняв его намерения, Розабэль начала подниматься по лестнице, держась одной рукой за перила, а второй придерживая подол длинного платья. Щёки её раскраснелись от танцев, а грудь часто вздымалась, пробуждая в мужчине совершенно неуместное сейчас желание, вызванное недавними воспоминаниями. Впрочем, как любой воспитанный человек, он попытался отогнать эти мысли прочь.
– Ты звал меня? Что случилось? – она почти поднялась к нему, когда он подался на встречу.
– Oui, ma rose [13] . – Произнёс мужчина, нежно проведя большим пальцем по нежной коже щеки, убирая выбившийся локон обратно за ухо.
Девушка непонимающе отпрянула в сторону.
– Что ты делаешь? – непонимающе бросила она в лоб, отчего молодой человек внутренне напрягся.
– Тебе перестали нравиться мои прикосновения? …- обиженно прошептал он. – Ночью ты не жаловалась…
13
Да, моя роза (франц.)