Проклятие старого ювелира

Бабкин Борис Николаевич

– Так побеседовать с ней, и все дела, – предложил молчавший до того Лукьянов.

– Ты думаешь, что говоришь? – вскинулся Ягунин. – И так еще неясно, что с нами будет, а кроме того, мы иностранную гражданку допросу подвергнем. Представь, что она устроит! Нас не то что из милиции, из Москвы выставят. Это русских за границей можно запросто арестовать или допросить, а тут – шиш! Тем более она еврейка. Враз антисемитами станем.

– А как ее зовут? – спросила Нина.

– Сарра, – ответил Ягунин. – Родина Сарра Измайловна. Она моложе Родина на восемь лет. Твоего возраста примерно, – посмотрел

он на Нину. – Почему расстались, неизвестно. На опознании держалась спокойно, даже сказала, что не зря, оказывается, приехала. Тут у Родина магазин есть, вроде охотничьего, вот она и получит его. Пока наши юристы провозятся, она увезет кругленькую сумму. Дама остановилась на даче, которая, кстати, записана на нее. Сдавала она ее своим знакомым, а сейчас сама поживет.

– Вот за ней и надо приглядывать, – сказал Федоров. – Он на нее…

– А вот это уж хренушки, – недовольно перебил его майор, – нельзя этого делать. И так неприятностей сверх нормы. Даже не думайте об этом.

– Тоже верно, – неохотно согласился Федоров. – Нам еще только этого сейчас не хватало.

– Хорошо, – сказала по телефону черноволосая молодая женщина. – Так и сделаю. Я привезла Ленчика, он по тебе очень соскучился. – Повернувшись, она позвала: – Леня, иди с папой поговори.

– Все потом, – негромко возразил мужчина. – Ждите меня. Дня через три я позвоню и скажу, что делать. Поцелуй за меня Леньку.

– Пристегните ремни, – раздался приятный женский голос. – И до набора высоты не вставать.

Глеб взглянул в проход между рядами кресел и нахмурился.

«Где-то я эту харю видел», – подумал он, увидев сидящего через проход от него рослого бритоголового парня.

– Вот сука! – процедил сидевший сзади бритоголового Геракл.

– Ты чё? – покосился на него парень со шрамом на лбу.

– Это Баркас, – наклонившись к нему, прошептал Геракл. – Тот, которого Тибетец заказывал. Он парней Вареника сделал.

– В Хабаровске разберемся, – усмехнулся парень.

– Зачем вызывал? – спросил Соболев вошедшего в кабинет Алимова.

– Дайте бумагу, – устало проговорил Алимов, – и ручку. И, если можно, кофе. – Он вздохнул.

– Запросто, – кивком отпустив конвоира, улыбнулся Соболев. – У меня с собой всегда есть. – Он достал из сумки термос и три бутерброда, открыл термос, налил в стакан кофе. – Сахар клади сам.

Алимов подвинул к себе бумагу и ручку.

– Закурить можно? – спросил он.

– Конечно. – Следователь положил перед ним пачку «ЛМ» и зажигалку.

Алимов сразу закурил.

– Как я понял, – сказал Соболев, – вы решили дать показания?

– Да. Меня ночью пытались убить, отравить, – уточнил Алимов. – Дали воды, а я пить не хотел и оставил. Задремал и слышу, что коридорный за дверью кому-то говорит – готов. И… Не получается у меня. Вот читайте. – Он достал из заднего кармана брюк сложенный листок и протянул Соболеву.

Тот прочитал: «Если хоть слово вякнешь, сдохнешь». Буквы были вырезаны из газеты. Соболев покачал головой.

– Неласково они с тобой, – пробормотал он. – Давай пей кофе, ешь бутерброд.

– А мне зачтется явка с повинной? – взяв стакан, спросил Алимов.

– Конечно, это надо было сделать раньше, но и сейчас

не поздно. Кто за этим стоит?

– Я все напишу.

– А насчет отравленной воды наврал?

– Я вообще не пью воду, которую дают, боюсь. Меня обещали вытащить. Сразу после задержания записки одна за одной в камеру шли… – Алимов вымученно улыбнулся. – А потом пугать стали, что семью перебьют. У меня две таких сохранились. – Он положил на стол листки. – Сумел пронести. А теперь вот это, – кивнул он на последнюю. – Да и свидетели стали показания против меня давать. Я ведь всего лишь курьер. Молчал потому, что меня обещали сразу вытащить, а потом вроде и свидетели начали отказываться, да и за жену с сыном страшно было. И постоянный страх, что вот-вот убьют. К тому же никто из адвокатов мое дело не взял. А те, кого дают, мелочь и неудачники. Когда эту записку получил, решил – пора говорить. Надеюсь, вы защитите мою семью? – взглянул он на Соболева.

– Я сделаю для этого все, – кивнул тот. – У нас нет закона о защите свидетелей, но я постараюсь, чтобы с твоей семьей ничего плохого не случилось.

* * *

– Если увидишь, – тихо сказала Роботу Кристина, – что вслед за нами идет кто-то еще, тогда…

– Может, мне сразу с вами пойти?

– Делай, как я говорю.

– Если кто-то пойдет за нами, – остановив машину, сказала Вера, – стреляй.

– Ясно, – кивнул рослый молодой мужчина.

Вера вышла из машины. Закрыв дверцу, посмотрела на часы и неторопливо пошла по тротуару вправо. За ней метрах в пяти двигалась Кристина с кейсом.

«Значит, деньги привезла», – обрадовалась Вера.

– Что?! – Хамелеон вскочил.

– Гарик начал давать показания, – услышал он нервный мужской голос. – Вызвал следователя и что-то пишет.

– Вот и все, – опустившись в кресло, прошептал Хамелеон. – Кончилась музыка, а вместе с ней и танцы.

– Что? – не понял абонент.

– Да так… В общем, мой тебе совет: уходи, пока до тебя не добрались.

– Но обо мне знаешь только ты, – возразил абонент.

– Повторяю, уходи. Это все, что я могу для тебя сделать. – Хамелеон отключил телефон.

Опустив голову, он несколько секунд посидел молча, потом стал быстро набирать номер на сотовом.

– Все, – положив телефонную трубку, обреченно проговорил Панкин, – Алимов раскололся. Надо ноги делать. – Встав, он подошел к стенке. Открыв секцию для постельного белья, вытащил из-под простыней пакет с долларами и пистолет. Потом снова сунул руку под кипу простыней. Достал «ТТ» и две обоймы.

– И куда двинем? – спросил Логинов.

– Главное – из Хабаровска уйти. Мы успеем. Пока возьмут тех, кто о нас знает, пока…

– О нас знал Фролкин и знает Хамелеон. А больше никто.

– Это ты так думаешь, – вздохнул Панкин. – Не забывай про Палача, Илину, Быка, с которым мы вместе…

– Ясно, – не дал договорить ему Логинов. – Значит, уходим. Но мне надо бабки забрать и еще кое-что.

– Время пока есть, успеешь. По крайней мере дня три у нас еще точно имеются.

– Вот мы и встретились, – усмехнулась стоявшая у двери Вера.

– И зачем ты меня вызвала? – войдя, спросила Кристина.

– Ты деньги принесла?