Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери!
Шрифт:
– Струсила – так и скажи, Эв, – прохрипел он в мое ухо и попытался улыбнуться. – В этот раз все не так, как раньше, верно, крикетка?
– Мне нравилось, как раньше. Не люблю перемены.
– Брось. Тебе же было приятно на полигоне? – он упрямо придерживал за локоть, не давая отстраниться.
А я зачем-то вспомнила об одном хитанце с раздутым эго. С которым мне было со всех сторон решительно неприятно! Но благодаря «разнообразным смыслам», ему по договору положенным, он теперь вообще не покидал мою
А сейчас из-за черно-золотого платья, сидевшего на мне как влитое, казалось, что сам Рэдхэйвен вязкой тенью впитался в ткань. Забрался мне под кожу и наблюдает оттуда, как я с Диккинсом улаживаю «личные проблемы».
– Ээээв?
– Мгум, – сглотнула, припоминая полигон.
Холодная лужа, тварь с щупальцами, непрошенный дар, леденящий подмышки ужас… и вот это все. Забудешь тут.
– И дальше будет приятно, – заверил Вейн, но я давно потеряла нить беседы. – Чего ты дергаешься, Эв? Знаешь ведь, как облупленного. Я разве тебя обижал когда?
– Нет, – выдохнула виновато и поерзала в непривычном платье.
Пригляделась к своему принцу среднестатистическому. Все факты налицо: без головы ему будет некрасиво. Не то чтобы совсем кошмар… Но с головой определенно лучше. Она у него ничего такая.
Фидж верно сказал: проклятый хитанец укусит не меня.
– Танцевать-то будем? – игриво уточнил Диккинс.
– Будем, – решительно тряхнула головой, косясь на скривившуюся Элодию. Она была в землисто-коричневом платье и, похоже, без пары.
Я слышала днем, как мисс Хаммер предложила Вейну подумать над совместным проектом, пока наша заявка заморожена. Даже какие-то выкладки по плетениям ему показывала. Диккинс вежливо выслушал Элодию, а потом ответил, что уже выбрал себе партнера. Но все равно не покидало чувство, что наши ценные дружеские отношения ускользают сквозь пальцы.
За окнами в сгущающейся темени восторженно суетилась толпа. Снег уже перестал, и укутанные в плащи студенты торопливо доделывали конкурсные работы.
По главному корпусу разносилась музыка. Она находила тебя повсюду – хоть за колонной, хоть в верхней галерее, хоть на лестнице. Заползала в уши и растекалась по телу, заставляя покачивать бедрами и притопывать ногой.
Зал для торжеств заполняли ожившие ледяные скульптуры. Они лениво перемещались вдоль стен, позволяя желающим рассмотреть себя и потрогать. И даже облизать, если кому вздумается ради шутки язык приморозить. За ними суетливо ползали заговоренные тряпочки, вытирая оставленные лужи.
Подносы с закусками и напитками лавировали между гостей, заставляя тех то и дело уклоняться от столкновения с бешеными канапе. Я увернулась от одного такого, особо ретивого, и ухватила Вейна под локоть.
Взгляд сам собой выловил вдалеке
– Эв, ты готова смотреть куда угодно, только не на меня, – запыхтел Диккинс в ухо, заводя в медленном танце под поток голубого света.
Магия льда защекотала кожу морозом, изо рта вырвался белый пар.
– Прости, я…
Ноги машинально вторили его движениям, но глаза упрямо соскальзывали с щеки Вейна на загорелого хитанца. Тот кружил в танце Килиру, Варх знает по какому поводу тоже нарядившуюся в черное.
Квахар! Переодел меня в цвета своего рода, нахально утвердил «право собственности», а сам…
***
Мелодия сменилась, и Диккинс, повинуясь моему строгому взгляду, послушно пританцевал меня к стене.
– Раздобуду нам что-нибудь менее… оранжевое, – пообещал парень, с подозрением косясь на проплывающий мимо поднос с бокалами. В них шипело и булькало что-то между тыквенным соком и густым апельсиновым киселем.
Кивнула ему с одобрением, стараясь хоть немного побыть правильной партнершей. Достойной того, чтобы ее выбрали. И для проекта, и для всего прочего. И мысленно напоминая себе, что такие терпеливые парни на анжарских болотах не валяются.
Ректор за что-то отчитывал Риссу, и ее взволнованно дергающиеся кудряшки даже со спины молили о помощи. Подхватив невыносимую юбку, я направилась в другой конец зала. Диккинс сообразительный, он меня везде найдет.
– Побег? – на локоть опустились горячие пальцы. Те, от которых вечно одни проблемы да синяки.
– Напротив: спасительная операция, – выдернула руку и упрямо потопала дальше.
– Вы не забываетесь, мисс Ламберт? – теперь в захвате оказалась вторая, та, которой я юбку поддерживала, чтобы ткань каблуками не порвать. Платье я планировала вернуть, и лучше бы без дыр. – Я вам вроде бы доступно объяснил: никаких танцев, балов, проектов…
– Вы совсем огхаррели в своей Хитане, да? – протянула сочувственно, вынужденно тормозя у круглой колонны.
Дела у Рисски были совсем плохи, ректор уже багровел лицом, но до них еще топать и топать… Волочь упертого хитанца на себе через весь зал – крайне непростая задача.
– Напоминаю в который раз, пока еще словами: вы моя невеста, Эйвелин, – выдал глухим рыком, который, слава Варху, заглушила громкая музыка.
– Ваша, ваша… – успокаивающе похлопала по плечу этого сумасшедшего. – А вы, выходит, мой жених, – кивала заведенно, чуть не разрывая грудью тесный корсаж. – И потому танцуете с Килирой и ее «высочествами», а по выходным мотаетесь на личные аудиенции Ее Величества… Ясно, понятно. Да в линялой заднице гхарра я видела такого…