Проклятие
Шрифт:
К тому времени, как небо на востоке просветлело от лучей восходящего солнца, у Серильды невыносимо ломило спину и ноги – так сильно, как никогда раньше, даже до проклятия. Гердрут сморило, и она уснула среди незабудок, а все остальные жаловались, что проголодались.
Они как раз решили отправиться на кухню, где их ждало оставшееся от ужина жаркое и хлеб с розмарином, когда стены замка вздрогнули от громогласного рева охотничьего рога.
Серильда тяжело вздохнула.
– Всему хорошему приходит конец.
Охота пронеслась через колоннаду,
Серильда, скромно сложив руки на животе, подошла поприветствовать его. Подошвы туфель топтали клевер, которым заросла дорожка.
– С возвращением, мой господин, – заговорила она, пока охотники в полном замешательстве столпились вокруг дерева. – У нас выдалась восхитительная ночь.
Тень упала на лицо Эрлкинга. Не обращая внимания на Серильду, он соскочил с коня и бросился к конюшне, в которой был заперт единорог.
Серильда побежала следом, стараясь не отставать.
– Надеюсь, вы не будете возражать – мы попросили слуг поставить в ваших покоях несколько букетов. Я не была уверена, какие именно вам нравятся, поэтому выбрала подснежники и белые ирисы, чтобы не было пестроты. Но, как видите, здесь есть из чего выбирать, так что, если вы предпочитаете…
Дверь распахнулась и хлопнула о стену так громко, что Серильда подпрыгнула.
Стоя в дверях, Эрлкинг свирепо уставился на единорога.
Тот не сдвинулся со своего места и продолжал лежать на полу клетки, но сейчас его глаза были открыты, и он ответил королю враждебным взглядом.
В бешенстве Эрлкинг повернулся к Серильде.
– Где моя стрела?
Серильда вздернула подбородок.
– Какая стрела?
– Та, что обездвиживала единорога, – рявкнул он.
– Ах, эта стрела. Ее забрали.
Подойдя вплотную, Эрлкинг угрожающе навис над ней, давя и пугая своим внушительным ростом. Но на Серильду такие приемы уже давно не действовали.
– Кто?
– Монстры.
Ее голос не дрожал. Она ни на миг не отвела взгляд.
К его гневу примешалась нотка подозрения.
– Объясни.
– Вскоре после того, как Охота отбыла, мы с детьми играли в прятки во дворе и услыхали шум в этой конюшне. Мы побежали посмотреть, что происходит, и как раз вовремя: мы успели увидеть, как альп тянет стрелу из бока единорога. Он юркнул мимо нас, а через секунду с ветвей ольхи слетел нахткрапп, схватил стрелу и улетел. Мы не видели, куда – он скрылся за стеной замка. – Серильда наугад указала направление, куда улетел ее выдуманный ночной ворон. – Альп сразу куда-то спрятался, но они, похоже, были заодно. – Она развела руками. – А после этого начали расти цветы.
У короля на щеках заиграли желваки. Уголок его глаза подергивался.
Серильда не дрогнула.
Эрлкинг посмотрел поверх ее плеча.
– Где стрела?
Обернувшись, она поморщилась, увидев стоящих там детей. По их лицам было видно, что они все прикусили языки,
Первой не выдержала маленькая Гердрут.
– Анна вытащила ее из единорога!
– Я не знала, что так будет. Мне просто было так его жаль, – добавила Анна.
– Потом Анна отдала стрелу Серильде, – с удрученным видом выдавил Никель.
– А Серильда положила ее в карман, – сердито сказал Фриш.
Эрлкинг устремил взгляд на Ханса, но тот только пожал плечами.
– Ваша Мрачность.
Меча взглядом молнии, Эрлкинг протянул к Серильде руку.
Тяжело вздохнув, она достала стрелу из кармана и отдала ему. Эрлкинг бросил стрелу в колчан и, отвернувшись, подозвал одного из охотников.
– Пусть кузнецы изготовят для единорога упряжь. К счастью, у нас теперь достаточно золота, мы можем себе это позволить.
– Это правда необходимо? – спросила Серильда. – От цветов никому нет никакого вреда.
Король только фыркнул.
– Несносная магия этой ведьмы цветами не ограничится.
Серильда уже собиралась указать ему на то, что эта несносная магия оживила и ольху, но она не успела: двор внезапно огласил пронзительный визг.
– Это еще что такое?
Раздражение короля мгновенно сменилось самодовольной улыбкой.
– Наш последний трофей.
Когда лучи утреннего солнца коснулись кроны ольхи, появились остальные охотники. Их кони ржали и били копытами, кося глазами в сторону окруженного ими существа, хотя и пытались держаться от него подальше. Конюх на этот раз не поспешил навстречу, чтобы забрать у всадников их лошадей, – потому что вместе со всеми придворными, высыпавшими из замка, глазел на их добычу.
– Это же… – не веря себе, прошептал Ханс, – … это грифон?
Когда Серильда услышала эти слова, у нее пересохло во рту. Существо было вдвое больше бергейста, с золотистым мехом, под которым перекатывались бугристые мышцы. Задние лапы у него были могучими и широкими, а на передних красовались когти, острые, как кинжалы.
Царственная орлиная голова, покрытая серебристыми перьями, вздымалась даже выше скакуна Эрлкинга. Серильда живо представила, как грифон взлетает, и тень его расправленных крыльев укрывает землю, словно тень грозовой тучи.
Но сейчас его крылья оказались связанными. Могучее и прекрасное тело грифона от клюва до хвоста было обмотано золотыми цепями.
К тому же сказочный зверь был ранен. Серильда увидела дюжину стрел, застрявших у него в спине и крыльях, и пятна засохшей крови на рыжевато-коричнево шкуре. И все-таки она знала, что охотникам было бы нипочем не изловить это величественное создание, если бы не золотые сети.
Шерсть грифона слиплась от засохшей грязи – должно быть, его тащили сюда издалека. Но ни раны, ни усталость не сломили его дух, и он продолжал сопротивляться. С пеной у клюва он пытался содрать с себя оковы, но цепи лишь глубже впивались в его плоть.