Проклятое наследство
Шрифт:
Кажется, я начинаю понемногу понимать.
— Во-первых, никаких окон я не била, — механически поправила я майора. — А во-вторых, не о том ли жлобе вы говорите, который ездил за мной на «опеле»?
— Ну вот видите, а вы не хотели признаться, что он вас преследовал.
— И в самом деле, ездил за мной целых три дня! Так его фамилия Пежачек? Интересно, откуда я могла это знать? Он мне не представился, а окна бил без моего участия. Вижу, вы получили информацию от участкового, следовательно, должны знать, как было дело.
— Я
Пришлось о знаменательном событии рассказать своими устами. Больше всего майора заинтересовало нападение на красномордого Кису неизвестного мужчины, майору очень хотелось знать, что именно говорил агрессор. Я пояснила: ничего не говорил, только душил Пежачека и яростно хрипел. То есть от ярости хрипел сначала, а потом стал хрипеть оттого, что его стукнули по физиономии и силком поволокли в машину. Окна били они, можно сказать, вместе. После этого Пежачек от меня отстал.
Рассказывая, я успокоилась, обрела присутствие духа и способность соображать. Мне пришла в голову мысль воспользоваться случаем и попытаться получить от майора интересующую меня информацию — не все же ему меня расспрашивать! Может, тогда мне не придётся разыскивать Пежачека. И я осторожно начала:
— Раз уж мы с вами, пан майор, так доверительно беседуем, не могли бы вы открыть мне секрет: почему, собственно, Пежачек меня преследовал? Сдаётся мне, вы знаете.
— И вы должны знать, — спокойно возразил майор. — Ведь вы бываете на улице Конопницкой?
Я напрягла все силы, чтобы на сей раз снова не впасть в панику.
— Бываю, конечно. И очень часто.
— Зачем?
— Странный вопрос. Дела у меня там, на улице Конопницкой расположено издательство.
— А машину где оставляете?
— На стоянке, разумеется. Там почти всегда есть место.
— Припомните, пожалуйста, не случилось ли с вами на этой стоянке чего-нибудь особенного? Ну, например, вы чуть кого-то не задавили. Было такое?
Я опять напрягла память. В ней навсегда запечатлелись все живые существа, которые когда-либо лезли мне под колёса. Что-то такое было на стоянке…
— А, вспомнила. Два каких-то идиота выскочили внезапно на мостовую, когда я подъезжала к стоянке. Прямо под колёса. К счастью, вывернулись, а я парковалась задом, так они мне снова прямо под зад и сунулись. Но я их не раздавила, успели выскочить. Да, да, теперь вспомнила, метались по стоянке два идиота, то перед машиной, то сзади. Не знаю, зачем это вам, ни один из них не был Пежачеком.
Довольный майор задал следующий вопрос:
— А ещё говорят, вы как-то следили за вишнёвым «таунусом» и потеряли его только на Гжибовской.
— Не правда, и вовсе я за ним не следила, ехала себе в книжный магазин, а этот недотёпа сам путался всю дорогу у меня под колёсами. Потом догадался свернуть, и я избавилась от него. Какой дурак выдумал, будто я следила за ним?
Майор
— Не кажется ли вам странным, что все вертится вокруг вас? Вам звонят, за вами ездят, сообщают ваш адрес, портят вашу машину. Чем вы можете это объяснить?
— Всеобщим помешательством, — раздражённо ответила я. — Люди совершают какие-то совершенно идиотские ошибки. Целая, я бы сказала, серия идиотских ошибок. А чем она вызвана, вам лучше знать.
— Вы называете это ошибками?
— А чем же ещё? Как, по-вашему, можно логично объяснить тот факт, что кто-то воткнул мне за дворник записку с сообщением о Рябом?
— Что-что?!
— «Рябой ездит в Залесье», — мрачно процитировала я.
Майор смотрел на меня так, будто я вдруг прошлась по комнате на руках.
— Что это значит?
— Понятия не имею. Не знаю никакого Рябого, и что мне за дело, куда он ездит? Смысла нет, а записка есть.
— А ну-ка, расскажите подробнее, пожалуйста.
Я с удовольствием рассказала. От его вопросов моя голова пухнет, заморочу же и ему голову. Майор слушал с захватывающим интересом и, как мне показалось, с растущим подозрением.
— А что вы сделали с запиской?
— Не помню, может, выбросила, а может, до сих пор вожу её в бардачке. Если желаете, могу посмотреть.
— Очень желаю. Посмотрите, когда кончим разговор. Вы ездили в Залесье после того, как была обнаружена записка?
— Нет. После не ездила.
— А до этого там бывали?
В голосе майора было нечто, заставившее меня насторожиться. Я перестала бывать в Залесье, получив анонимку на Рябого. Я следила за паршивцем в вишнёвом «таунусе». Я знала Пежачека и пыталась это скрыть. Никаких ошибок, все делается сознательно, а причины я должна знать…
Подозрение ударило в меня громом с ясного неба. От ужаса я еле могла вымолвить:
— Боже! Неужели вы думаете, что это все я?
— Ну-ка, ну-ка! — подхватил майор. — Что именно «вы»?
— Обираю аферистов и богатых дельцов, нападаю на валютчиков, нелегально переправляю за границу доллары, под видом Вишневского пересылаю их в Национальный банк… И что там ещё? Дуткевича, надеюсь, вы мне не приписываете?!
Если я намеревалась заморочить майору голову, то теперь могла быть довольна: похоже, мне это удалось. Но надо отдать ему должное — он взял себя в руки и с обычным хладнокровием спросил: