Проклятые туманом
Шрифт:
В окнах виднелись густые облака. Открыв холодильник, я застыла. Достав из кармана телефон, я отправила сообщение Бейли, но она не ответила.
Взяв холодной курицы и вчерашний картофельный салат, я прихватила тарелку и села за стол в одиночестве. Решила просмотреть почту — счета сразу отбросила в сторону, ведь больше это не моя забота. Не было ни купонов, ни каталога для одежды.
Мое внимание привлёк конверт от страховой компании, обнаруженный в самом низу стопки писем. Внутри находился документ, где большими буквами было написано: «СОГЛАШЕНИЕ ПРИЛАГАЕТСЯ». Когда я вытащила квитанцию, прикрепленную
Мне стало дурно. Неудивительно, что отцу не нужны мои деньги. Я убила его сына, который заплатил за все счета своей жизнью.
И я поняла, почему отец не может на меня смотреть.
Я выкинула тарелку в мусорное ведро и собиралась покинуть кухню, но через заднюю дверь вошел отец. От него веяло океаном — запах впитался в одежду. А также горьковатый дым сигарет, который волочился за ним подобно плащу.
Сняв шляпу, он посмотрел сквозь меня.
— Стоишь тут в темноте?
— Я шла в комнату.
— Твоя мать купила тебе платье.
Дата суда близко. На мои плечи навалилась еще большая тяжесть. Какая разница что я надену? Неужели я не могу прийти хоть раз в жизни в джинсах и толстовке?
Папа направился к лестнице.
— Если хочешь поспорить, можешь подождать ее.
— Я ничего не говорила.
Оглянувшись, он вздохнул.
— Держись подальше от лодки. На этот раз я говорю серьезно.
Конечно же, он знал. Я не совсем точно забросила приманки. Старалась попасть в те же места, чтобы не было отличий. Чуть промахнулась, и ловушка оказалась ближе к другой.
Я могла бы опровергнуть его слова — лгать. Но он не глуп и не собирался меня наказывать. После суда я не смогу больше заходить на борт «Дженн-а-Ло», если там будет снаряжение. Береговая охрана заберет все — лодку, снасти и улов. Они отберут у отца лицензию.
— Твой мальчик заходил.
— Он больше не мой мальчик.
Папа закатил глаза, он даже не пытался это скрыть.
— Я просто ставлю тебя в известность.
Схватив бутылку с водой, я со злостью открутила крышку. Нет, не просто. И так ясно, о чем он думает. Считает, что у меня талант все портить. Горло сжало в тугой ком, вызывая тошноту. Картина отца и Сета сидящих вместе в машине встала перед глазами. Плечи опущены, кепки съехали назад — переговариваются тихими короткими фразами, обсуждая меня.
Схватив со стола телефон, я вышла во двор, чтобы подышать свежим воздухом и написать Бейли. Снова нет ответа. Я написала маме, спрашивая, где платье — тоже тишина.
Одна в темноте — одинока. Вспомнив про телефон, я набрала номер, но остановилась. Я не буду бегать за Сетом. Боль обжигала, проникая под кожу.
Натянув капюшон, я зашагала в сторону причала. Луч света пронесся надо мной, такой плотный — интересно, смогу ли я обуздать его и дойти по нему к Джексон-рок.
С берега океан был другим — твердая земля, скалы и камни подталкивали меня сзади. Я могла бы зайти в воду, но она не окружила бы меня. Я бы парила над волнами.
На острове Грей, вероятно, ужинал. Просил о современных книгах, айпаде в придачу к его чудаковатому интернету. Музыкальные шкатулки… его мир состоит из покоя и уюта, окруженный морем. Он получал все, что желал. И я завидовала.
Грей
Кухня
Иногда понимаю, что все обман и я не существую. Мое тело состоит не из плоти и крови. Мне не нужно есть, бриться и спать. Когда я подстригаюсь, туман лишь приобретает новую форму. Когда я вздрагиваю в присутствие Уиллы, вру себе, что мои эмоции — это ощущения. Я только перестраиваю туман, который формирует меня.
Прикасаюсь к ней, веря, что моя рука лежит на ее плече. Если бы я прижался к ней и провел руками по тому свету, где должны быть ее волосы, поверил бы.
И она тоже. Это восприятие магии. Все что я делаю — остатки моей человечности. У меня есть привычки, потому что я все еще считаю себя человеком.
Но сейчас… я так близок к тому, чтобы снова стать реальным. Мечты никогда не становились более существенными. Я вижу свою тюрьму — туман находится везде.
Вот почему в маяке видна лишь одна комната — там, где нахожусь я.
Лестница то появляется, то исчезает, только когда я поднимаюсь наверх. Потому что я считаю, что спальня должна выходить на кухню.
Теперь я ощущаю присутствие Уиллы в каждой комнате. Я слышу ее голос в скрежещущих шестеренках лампы. Я вижу мерцание меди на кухне; ее стул не спрятан под столом. Он стоит под углом, точно так же, как она его и оставила.
Закрыв глаза, я мучительно замираю. В темноте ничего не существует. Когда я осознаю это, меня охватывает страх — этот маяк пуст. Еда — сплошная ложь. Подарки на моей тарелке — фантазия.
Теперь, когда я понимаю это, так четко вижу разницу между выдумкой и реальностью: что будет, когда открою глаза?
Вздыхаю, закаляя себя, а после смотрю.
Кухня остается кухней. Черная печка излучает тепло — мой рыбный бульон остыл. Когда я поднимаю пальцы, страницы книги мерцают и переворачиваются. Стул Уиллы на том же месте. Стены все еще вибрируют от работающих наверху механизмов. Все, как и всегда. Разница есть между верой и правдой. Я не могу доказать свою реальность, так же, как и обратное.
Лучшие философы и мыслители пробовали это — у некоторых возможно получилось достичь успеха. Когда я открыл глаза, все мои доводы рухнули.
— Надеюсь, ты смущен, — говорю я себе.
Бульон, который я помешиваю, клубится белой дымкой, как туман.
Глава 13
Уилла
— Я буду признательна, если ты слезешь с моей решетки, — крикнула мама Бейли.
Держась одной рукой за окно второго этажа, а ногой упираясь в решетку, я наклонилась и сказала: