Проклятый берег
Шрифт:
Он спокойно, не спеша отпустил меня.
Я перевел дыхание, словно ловец жемчуга, только что вынырнувший из воды.
– А теперь, если хотите, можете арестовывать меня, – сказал незнакомец, – я сопротивляться не буду. Действуйте.
– Я не фараон какой-нибудь. А вас что – должны арестовать?
– Завтра утром меня приговорят к смертной казни.
– За что?
– За измену родине и двадцатидвухкратное убийство. Вы могли заметить, что я подхожу к преступникам с неслишком
– Шутите?
– Нет. Завтра утром мне вынесут приговор, а еще через день приведут его в исполнение. На помилование у меня нет шансов…
– Но как же приговор приведут в исполнение, когда вы здесь – на свободе?
– И все же меня казнят, потому что я вернусь в тюрьму. Я ведь не бежал, а только отпущен на пару часов.
– Слушайте, что за чушь вы мне рассказываете?
– Поосторожнее с выражениями! Я не привык лгать! Меня на несколько часов отпустили из тюрьмы, чтобы перед смертью я еще хоть недолго смог побыть свободным человеком.
– И… вы вернетесь?
– Разумеется.
– Кто же вы?
– Капитан Ламетр.
Матерь божья!
Имя капитана Ламетра в те дни было известно всему миру. Что уж там говорить обо мне, столько времени проторчавшем в Оране без работы, по милости проклятой бюрократии.
– И… вы вернетесь, потому что… дали слово? – спросил я недоверчиво.
– Человек, отпустивший меня, был артиллеристом и служил у меня во время войны. Сейчас он – главный надзиратель.
– Что же вы, капитан… не хотите жить? Он вздохнул.
– Хочется, конечно… но подвести Барра я не могу. У вас не найдется сигареты?
– Пожалуйста… Знаете ли, для предателя и убийцы у вас что-то слишком мягкое сердце.
Черт его знает, было в этом капитане что-то, заставлявшее ему повиноваться. Словно вокруг его голой шеи по-прежнему витал призрак воротника с серебряными галунами.
Он жадно выкурил сигарету, а потом оглядел меня, словно взвешивая, чего можно от меня ожидать.
– Вы похожи на порядочного малого…
– Полагаю, что такой я и есть.
– Надежды у меня мало, мне остается всего несколько часов свободы… Но мне кажется, если бы я смог поговорить с одним человеком, который сейчас находится здесь, в здании…
Оборвав фразу, он задумался.
– Послушайте, – сказал я. – Не знаю, в чем там у вас дело, кто прав и кто виноват, но вы мне нравитесь… Короче говоря, если я могу чем-то помочь…
– Можете. Если я смогу войти во дворец, может быть, мне удастся найти помощь или, по крайней мере, умереть со спокойной душой. Мне необходимо поговорить с одним человеком…
– Я же не могу провести вас.
– Но если вы поменяетесь
– Каким образом?
– Скажу часовому у заднего входа, что мне велено передать приказ одному из офицеров.
– Но скоро смена караула…
– К тому времени я вернусь. Впрочем, если вы боитесь, что попадете из-за меня в беду, не надо.
Это я – то боюсь!
Я уже снимал ремень и расстегивал гимнастерку.
По бледному, суровому лицу капитана пробежала улыбка.
– Вы мне тоже нравитесь, друг мой, – заметил он. Фламинго улетел, луну снова затянули облака. Мы обменялись одеждой.
Увидев его в форме, я должен был признать в душе, что с лучшей выправкой солдат я еще не встречал (включая и самого себя).
– Если по какому-то стечению обстоятельств я не успею вернуться с вашей формой вовремя, скажете, что я отнял ее у вас силой. Для меня это отягчающим обстоятельством не будет – так или иначе послезавтра расстреляют.
Сказал он это таким тоном, будто сообщал, что так или иначе, но побриться все-таки будет нужно.
– А… разве нет надежды, что ваш разговор… ну, спасет вас?
– Нет. Честно говоря, я надел вашу форму не ради надежды.
Он крепко пожал мою руку.
– Назовите свое имя, чтобы я знал, кого как последний подарок послала мне судьба.
– Джон… Фаулер… Копыто.
Чего только не бывает на свете. Я почувствовал, что у меня запершило в горле.
– Спасибо, Джон Фаулер!
– Господин капитан! а не может… суд все-таки… какой-нибудь другой приговор?
– Нет. К завтрашнему дню у них будет еще больше оснований расстрелять меня. Потому что этой ночью я убью одного человека.
– Убьете… человека?
– Да. Одного лживого, жирного капитана, который втирает людям очки своею раной в голову…
– Что?!.
Он скользнул в гущу деревьев.
– Стойте, господин капитан! Выслушайте меня, пожалуйста…
Его уже не было видно… Два-три раза я еще услышал треск веток, а потом он словно растворился в зарослях и наступила полная тишина…
Фью – ю… Вот чушь-то какая! Он ведь сейчас пойдет и убьет Чурбана Хопкинса. Раз сказал, значит, убьет – это уж точно. И нет сомнений, что говорил он о Чурбане.
Надо что – то сделать. Не могу же я бросить Чурбана в беде. Кое-какое преимущество у меня есть, потому что я знаю, что Хопкинс в Синей комнате, а капитану надо еще его найти.
С другой стороны, он под видом посыльного легко проникнет в здание, а мне в таком виде это будет несколько потруднее.
Я быстро обошел угол здания. На посту у заднего входа стоял Жювель, бывший зубной техник.