Проклятый цветок для Тигра

Лис Алина

Джин покачал головой:

– Я должен ехать.

Ощущение беды звало, требовало вернуться. Он и так на двое суток оставил армию и только что взятый город. Лишний час промедления мог стать роковым.

Принцесса тяжело вздохнула и потянулась за вторым седлом.

Гнать коней Джин все же не решился, опасаясь за Тэруко. Девушка и так выглядела измученной. Возможно, правильней было бы оставить ее в гарнизоне, но он боялся выпустить Тэруко из-под присмотра. Кто знает, что еще она учудит? С таким-то талантом влипать в неприятности.

Против воли взгляд

снова и снова возвращался к ее ладной, затянутой в мужской костюм, фигуре, а в памяти всплывали горячие поцелуи, стоны, нежный бархат кожи и запах ее желания. Врут те, кто говорят, что лучший способ победить искушение - поддаться ему. Он по прежнему хотел Тэруко, едва ли не сильнее, чем до того, как позволил себе перейти черту.

В любом случае пути назад нет. Принцесса Оясимы - не готовая на все служаночка или развратная фрейлина. Ее нельзя потискать мимоходом, а потом сделать вид, что ничего не было. И Джин, до того, как пойти на поводу у похоти, обещал позаботиться о ней. Хочешь не хочешь, он должен жениться.

“А ведь хочу”, - внезапно понял принц.

Мысль о том, чтобы назвать эту девушку своей и только своей, показалась вдруг невероятно привлекательной. Конечно, с политической точки зрения, Тэруко Ясуката - незавидная партия. После реставрации династии Риндзин за ней больше не стоит ни трона Оясимы, ни реальной власти. Но к демонам все соображения выгоды: Джин хочет жениться именно на ней! Чтобы целовать, опекать, заботиться, брать каждую ночь.

А тайна? Да Маго-Хельми с этой тайной! Ему приходилось совершать не самые красивые поступки и принимать сложные решения, но подлостей или ненужной жестокости за собой Джин не помнил. И Тэруко - взрослая девочка, она знает, что путь власти не всегда усыпан розами.

Он взглянул на небо и прикинул, что к Шаньчжу они доберутся еще до заката. Может, сразу поехать в храм? Нет, лучше сперва отмыться и выспаться. И хорошо бы как-то торжественно обставить предложение - женщины любят красивые жесты, а Тэруко досталось слишком мало ухаживаний с его стороны. Если бы не Мия…

Если бы не Мия и не дурное решение жениться на ней вопреки воле отца, Джин не стал бы пренебрегать своей невестой. Разглядел бы ее куда раньше. Ее настоящую: смелую, порывистую, добрую и глубоко в душе отчаянно неуверенную в себе. Слабость, которую принцесса успешно прятала потому, что однажды ей кто-то велел всегда быть сильной.

Ничего, с ним она сможет быть и сильной, и слабой. Такой, какой захочет сама.

***

Они въехали в Шаньчжу, когда солнце уже опускалось за горизонт. Стражники на городских воротах - местные, не из войска принца - узнали принца и засуетились. Тэруко с раздражением наблюдала, как они прыгают и кланяются. Ей хотелось только одного: добраться до постели и закрыть глаза.

Джин, разделявший ее чувства, не стал слушать поток заверений в верноподданических чувствах.

– Потом, все потом, - резко отмахнулся он.
– Открывай ворота.

Весть о возвращении принца летела впереди них. Из окрестных домов высыпал народ. Толпился, косился и показывал пальцами. Тэруко ежилась

под пристальными взглядами горожан и еле сдерживалась, чтобы не торопить коня.

– Почему они так смотрят?
– не выдержала она.

– Сам не пойму, - мрачно отозвался Джин.
– Такое чувство, что за эти два дня что-то случилось.

Почетный эскорт из военачальников во главе с генералом Бао встретил их на рыночной площади на полпути к дворцу. Завидев Джина, генерал спешился.

– Ваше величество…

Лицо Джина побелело.

– Тхан?
– тихо спросил он.

– Глашатаи принца Мина объявили, что Тхан аль Самхан, обвиненный в убийстве отца и заключенный под стражу, скоропостижно скончался от неизвестной болезни, - зычный голос генерала был хорошо слышен на вечерних улицах.
– Принц Мин готовится к коронации. Нам предложено сложить оружие и сдаться или же все мы будем объявлены бунтовщиками без права на помилование. Наше имущество будет изъято на нужды империи, а родные сосланы на каторгу.

Принц выслушал эту речь молча, вцепившись побелевшими пальцами в поводья коня.

– Ваше величество, - генерал упорно продолжал именовать Джина так, подчеркивая свою лояльность.
– Время объявить народу о снятии проклятья.

“Или сложить оружие”, - недосказанная фраза повисла над площадью.

– Вижу, - коротко обронил Джин. А потом обернулся.

Город ждал. Люди заполонили переулки, выглядывали из окон. Над толпой витал негромкий отчетливый ропот.

– Слушай меня, народ Самхана, - оказывается, когда нужно Джин умел говорить очень громко.
– Я - Джин Хо ланг-И аль Самхан, старший сын покойного императора, объявляю о своих правах на трон по праву крови и силы. Мое происхождение - достойно, а намерения чисты. И да будет свидетелем тому изначальное пламя.

Принц вытянул перед собой правую руку, и широкий огненный столб ударил с раскрытой ладони в небеса. Рдеющий поток пламени отчетливо был виден в сгущающихся сумерках.

На мгновение на площади повисла оглушительная тишина.

– Слава императору Джину, - выкрикнул генерал и ударил мечом в щит.

– Слава!
– взорвалось криками воинство за спиной принца.

Гром ударов нарастал в едином слаженном ритме, похожий на звук биения сердца.

Лошадь под Джином дернулась, напуганная то ли громкими криками, то ли близостью пламени. Принц выругался сквозь зубы и вцепился свободной рукой в поводья, всеми силами пытаясь удержать своенравное животное.

Если сейчас взбрыкнувшая скотина скинет седока под ноги горожанам, весь эффект от речи и красивой демонстрации силы пойдет псу под хвост!

Эта мысль промелькнула, когда Тэруко уже спрыгнула на землю и подбежала, чтобы перехватить поводья. Конь всхрапнул и попытался ее укусить, но принцесса была настороже.

– Тише, тише, - прошептала она, сунув недовольному жеребцу черствую рисовую лепешку.

Подачка помогла, или лошадь сама по себе привыкла к громким звукам, но конь прекратил приплясывать. Тэруко обернулась на толпу и у нее перехватило дыхание.