Проклятый цветок для Тигра
Шрифт:
– Ждут на подступах к столице?
– предположила Тэруко.
– Но это глупо…
Нет ничего глупее, чем отдать врагу страну со всеми ресурсами и людьми, а потом надеяться победить.
– Вот именно. Мин не военный, но он не идиот. И у его генералов есть голова на плечах.
Но что бы ни двигало узурпатором - глупость или тонкий расчет, старший принц аль Самхан спешил воспользоваться возможностью и методично присваивал город за городом.
Хоть принц и настоял, чтобы Тэруко ночевала в его палатке, они почти не общались. Ему всегда было некогда, он всегда куда-то
Его можно было понять. И все же Тэруко чувствовала, что начинает по-настоящему ненавидеть эту войну.
Для всех прочих она продолжала оставаться оруженосцем Рю. Пару раз офицеры пытались пошутить по поводу ее переезда в палатку принца. Это было неприятно, но девушка сдерживалась. Понятно, что на каждый рот замок не навесишь.
А вот Юн этого не понимал.
Услышав первую сальную шуточку подобного рода, он взбесился и потребовал, чтобы похабник попросил у Рю прощения.
– С чего бы мне извиняться за правду?
– лениво спросил десятник - здоровый мужик, вдвое больше и старше Юна.
– Я бы и сам этого оясимского парнишку нагнул - больно хорош. Ну чисто девочка, грех не всунуть.
Окончательно потерявший терпение оруженосец все-таки полез в драку. И получил от души, без скидок на юный возраст.
– Зачем ты с ним связался?
– упрекнула его Тэруко, смазывая его синяки. Разукрасил десятник Юна от души, всеми оттенками фиолетового.
– Захотелось. Еще раз скажет, снова врежу!
– Дурак ты. Он же сильнее.
Юн упрямо мотнул головой.
– И что? Пусть держит свой поганый язык за зубами, - неожиданно зло и с какими-то очень взрослыми мужскими интонациями отозвался он.
– Если кто посмеет про тебя гадости говорить - получит в морду.
Тэруко вздохнула и отправилась жаловаться Джину. Тот выслушал и кивнул. На следующий день сволочной десятник был бит палками и разжалован в рядовые. За драку.
А с Юном продолжало происходить что-то странное. Тэруко готова была поклясться, что приятель ее опекает и охраняет. Он постоянно терся рядом, перехватывал у нее тяжелую работу, следил, чтобы принцессе достался кусок поаппетитнее при раздаче. И вообще всячески заботился. Как мог.
Вот только общаться с оруженосцем теперь стало сложно. Разговаривая с Тэруко всегда бойкий, не лезущий за словом в карман мальчишка отчаянно смущался и становился косноязычным. И смотрел на нее как-то странно. Ну, почти как на Джина.
– Это ты ему велел?
– спросила она у принца как-то вечером.
– О чем ты?
– Ты велел Юну опекать меня.
– Я? Нет… - Джин нахмурился.
– Кстати, хорошая идея.
А сам Юн, стоило с ним завести разговор об этом, покраснел и сбежал.
К сражениям Джин ее не подпускал и близко. Специально несколько раз повторил, что категорически запрещает, и если она полезет в битву, в тот же день отправится на родину. Так что все, что оставалось Тэруко - это перевязывать раненых, обеззараживать воду, чтобы не
Она так и не решилась спросить у принца, кто она для него. Что он собирается делать, когда война подойдет к концу? Каждый день хотела, каждый день обещала себе задать вопрос. И молчала. Оправдывалась перед собой, что Джин слишком устал для серьезных разговоров.
Джин действительно уставал. Он осунулся, почти перестал шутить, порой засыпал, сидя над чашей с рисом, и часто смотрел сквозь Тэруко, словно она была прозрачной.
Принцесса стискивала зубы и приказывала себе терпеть. Сама напросилась.
***
– Войско обогнет Бай Сьян вот здесь, - ухоженный ноготь с безупречным маникюром прочертил широкую дугу на карте. Ты встретишь его тут, Дунг.
Генерал - сорокалетний мужчина, кряжистый и коренастый - хмуро кивнул. Он ничего не сказал, но на его смуглом лице и без того читалось все, что он думает об императорах, которые отсиживаются в столице, отправляя за себя воевать других.
Война была правом и почетной обязанностью семьи аль Самхан. Владеющие разрушительной огненной магией, способные разбудить вулканы и обрушить на противника их пылающую мощь правители всегда сами вели войска в бой.
Так поступил принц Тхан год назад, когда войска Оясимы высадились на побережье и начали грабить города. Так воевал его отец тридцатью годами раньше.
– Вы уверены, что они не пойдут через долину, ваше величество?
– уточнил он.
– Это самый короткий путь.
Новоявленный император успокаивающе улыбнулся
– В долине будет жарковато, - промурлыкал он.
– Мои люди доносят, что Младший Лю готов проснуться. Вот незадача случится, когда окажется, что избранный богами наследник неспособен усмирить даже этого малыша.
Генерал кивнул. Ему не нравился двуличный и манерный Мин, он всей душой симпатизировал старшему принцу. Но не воинская доблесть давала потомкам аль Самхан право повелевать. Сила крови, наследие бога огня.
Генерал знал Джина и помнил историю его проклятья, потому не верил ползущим по стране слухам.
– А как же люди в Бай Сьян?
– После твоей победы я прибуду, чтобы спеть в долине колыбельную. Ты можешь идти, Дунг.
– Ты так уверен, что вулкан проснется?
– раздался голос Сунан, стоило генералу покинуть комнату.
– Возможно, ему что-то немного поможет, - задумчиво пробормотал Мин, поглаживая Сердце Огня - рубин в форме головы тигра, высший знак власти. С тех пор, как старый император умер, младший отпрыск аль Самхан не расставался с артефактом.
– Что-то или кто-то.
Сунан выглянула из-за ширмы. Мин скользнул взглядом по женской фигуре и испытал уже привычное раздражение.
Смерть Тхана подкосила мать. Она больше не напоминала блистательную хищницу. В глазах вместо вызова застыла тоска, морщинки стали заметнее, плечи опустились, словно под тяжестью невидимого груза. Прическа и макияж вдовствующей императрицы оставались безупречны, но что-то в том, как она двигалась, как смотрела, неумолимо выдавало отнюдь не юный возраст женщины. И белое траурное одеяние ее старило.