Проклятый род
Шрифт:
– От ран волк только злее становится, - перекрестился товарищ.
– Не волки они, а настоящие люди. Я много по миру хаживал, и разных дикарей - от Невегласи до Дивов, встречал. Из-за Зимы многие племена опустились до животных порядков, забыв про нетленную душу.
– А всё же, Навь в оседлых селениях боятся по более прочих. Подземники - не просто тёмный народ. Эти многобожцы столько общин вырезали, столько злобы в мир принесли, что хуже проклятия стали.
– Знаю я, кто проклятие это сюда приволок...
– проворчал Леонид.
Он вспомнил, как Настоятель возвысил язычника среди
– Смотри, воевода!
– привстал на стременах один из ратников авангарда. Кровавый след уходил к еле видной с дороги норе в занесённой снегом низине. Логово Нави заметить было непросто: дикари прикрыли его выбеленной мешковиной, да ещё присыпали сверху снегом.
– Попались, голубчики...
– прошептал Леонид. Он снял с плеча автомат, дав своим людям знак приготовиться. Ратники двинули коней по низине, опасливо оглядываясь по сторонам. Оружие покрылось инеем, но страх леденил человеческие сердца гораздо сильнее, чем Зимняя стужа.
Загрубевший наст не выдерживал веса коней с седоками. Натужно заржав, лошади увязали в глубоком снегу по самую грудь. Ополченцам пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться в седле.
– Дойдем до норы, а там дальше...
– запыхавшись, начал друг Леонида, но его оборвал громкий взрыв. Двое ехавших впереди всадников исчезли в вихре снега и пламени. Осколками самодельной мины задело ещё троих ополченцев. Кони испуганно заржали, шарахнувшись прочь от ударной волны. Кто-то из христиан не удержался в седле, и свалился на скрытые под сугробами колья.
– Ловушка!
– закричал Леонид, но тут же получил пулю. Винтовки захлопали с разных сторон. Подземники экономили выстрелы, но били метко. Навье оружие гнало пришедших к норе чужаков. Получив ранение в плечо, воевода был сброшен с коня. Отряд христиан оказался разбит за считаные минуты. Половина ратников была убита, ещё несколько человек кричали в снегу пронзённые кольями.
Громыхнули новые взрывы. Пошатнувшись от ударной волны, Леонид угодил ногой в одну из ловушек: подпиленная надвое доска разломилась, края с забитыми гвоздями поднялись словно крылья, и пронзили голень младшего воеводы. Закричав, он упал, но несмотря на дикую боль, попытался освободиться.
Лишь нескольким ратникам удалось спастись бегством на лошадях. Ответные выстрелы христиан возле логова быстро стихли. В низине остались слышны только мучительные стоны тяжелораненых.
– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, да придёт Царство Твое!
– зашептал Леонид сквозь стиснутые от боли зубы. Он увидел, как из-за снеженных укрытий поднимаются тени. Дикари шли к нему, ловко передвигаясь между скрытых ловушек. В руках Навьих охотников были старые, но пригодные к стрельбе винтовки. Всего семеро двоедушцев поджидали монастырский отряд в западне, нарочно заманив христиан следом крови. Вход в Навье логово не просто хорошо охранялся, он был настоящим минным полем. Леонид пожалел, что не послушал совета Веры...
*************
Подойдя к человеку, Сивер услышал конец его быстрой молитвы.
–
– Нет у триединого бога ни силы, ни славы, - оскалился молодой Навий охотник.
– Зря ты к нам сунулся, крестианец. Доля овец сидеть с пастухом, а не лезть на волков!.. Вот только...
Склонившись к побледневшему Леониду, Сивер закончил.
– Нет у вас более пастуха - зарезали. Вместе со всей семьёй погубили...
– Крови столько пролито, только чтобы от овец Волка отнять?
– нервно ухмыльнулся на его слова воевода.
– Смотри, Навий выродок, как бы тебя самого за шкуру не вздёрнули!.. И Волчицу вашу поганую к очищенью огнём не призвали, вместе со всем её подземным потомством!
Взгляд Сивера заледенел. Сбив с воеводы шапку, он схватил Леонида за волосы. Заточенная сталь боевого ножа прошлась по горлу оседлого человека.
*************
– Сколько вернулось?
– Всего шестеро - из тридцати душ! Да двое лошадей ошалевших - сами вернулись, без седоков, - чуть ли не плача, ответил Данила. Сергей приложил палец к губам. Мужчины говорили в сенях, прикрыв за собой двери в дом. Воевода вышел к ратнику по первому стуку в окно, даже не успев наговориться с женой. Добираться назад в Монастырь ему пришлось не один день, но беды Сергея уже поджидали.
– То-то я смотрю, меня никто не встречает. Значит, не утерпел Леонид, сам на рожон полез. Зря...
– Что ж делать теперь?
– спросил Данила, глядя на воеводу с надеждой.
– Настоятель мёртв, Леонид, знать-то, тоже преставился! Один ты в общине остался за старшего! В людях страх растёт, никто не верит, что Навь из нор можно выжить. Нового набега все ждут: оружие к бою готовят, двери с окнами заколачивают. Боятся мести подземников за нападение...
– Правильно боятся, будет набег...
– вполголоса произнёс воевода.
– Похоже, что никто Навий род больше не сдерживает. Старшая Волчица на меня крепко зла...
В глазах Сергея промелькнуло тоскливое сожаление, будто он вспомнил кого-то ему дорогого, но он быстро справился со своими чувствами.
– Нож покажи - тот самый, что в дверь мою ночью воткнули.
Данила засуетился, доставая из сумки завёрнутый в тряпку предмет. С суеверной осторожностью он отдал свёрток Сергею. Развязав на ткани бечёвку, воевода взялся за рукоять колдовского клинка.
От прикосновения к ножу в душе человека зашевелилось забытое чувство чужого присутствия - словно беспробудно спящий очнулось от звука знакомого голоса. Дух Зверя желал услышать, что говорит ему это лезвие.
– Это её...
– произнёс воевода, осматривая клинок с развитой гардой. На плече Сергея заныла почти зажившая рана. Лезвие ножа украшалось древними рунами, а с рукояти свисал шнурок с двумя вырванными из пасти волка клыками.
– Может, к язычникам обратиться?
– предложил Сергею Данила.
– Собрать рать великую, чтобы выкурить волчий род из норы? У стен Монастырских такую злобу нам вскармливать невозможно! Дикари нарочно к нам подселились, чтобы перед осенью людей резать, как скот! Крови христианской им хочется, детей им не жаль; никого не щадят в своих лютых набегах!