Промежуточный человек
Шрифт:
— Да, — сокрушал все вокруг безжалостным взором Сватов. — Однако ты здесь действительно наработал. Сами старались или помощников нанимали?
Анна Васильевна, тут же присутствовавшая, за доцента вступилась. Заговорила что-то про время — где его напасешься? — про трудности жизни вообще, про «мальцов», с которыми много ли наробишь.
— Рази то работники? Ни тебе печку справить, ни тебе угол вывести. Понимания в деле нет. Одна торопливость.
— И с работы той, — вторил ей Константин Павлович, — только один толк, что люди вельми приветливые.
— Только приедут и сразу
И дальше пошла как обычно. Иное, мол, дело работа, всегда ведь охота что-нибудь робить. Особенно если кто привык. От отдыха того только кости болят.
— Ну да, — мягко иронизировал Сватов. — Теперь ведь и соль не соленая, и квас не кислый, а люди — так и вообще…
Анна Васильевна иронии не замечала. За зиму накопилось у нее, а тут такая возможность излить душу.
Сватов слушал, казалось, внимательно, сочувственно кивал, вставляя незначительные реплики, но мысли его заняты были своим. Улучив паузу, он спросил неожиданно строго:
— А где вы берете воду?
Торопливо и наперебой старики стали объяснять, что воду они носят с речки. Точнее, носили, а теперь носит уже только Анна Васильевна, а Константину Павловичу по девкам бегать и то тяжело, куда уж ему с коромыслом; да это и не страшно: такое уж привычное бабье дело — все принеси да все подай. Но опять же, соромно перед людьми ему с коромыслом; вот то, что подмосток у воды сгнил вчистую, ему не соромно, его починить не допросишься, а так и утопиться недолго, у той реки…
— А для питья? — спросил Сватов. Старики не поняли.
— Это для скотины вода — хозяйственная, а питьевую где берете, для себя? Тоже, что ли, из речки?
— Там и берем, — согласно кивнул Константин Павлович.
Но Анна Васильевна обиделась.
— Скотине это что же — не сабе? Она, что ли, хуже? Да и сколько ей той воды… Корову вот со двора свели, только куры да свиньи, — Анна Васильевна неожиданно всхлипнула.
— Как это с в е л и? Продали, что ли, корову? — Сватов посмотрел вопросительно.
Это и для меня было новостью. Про то, что корову продали, я и не знал.
— Свели со двора корову. В совхоз согнали, на котлеты. Я ей что говорил? — Константин Павлович почувствовал в нас запоздалых союзников.
— А на кой она тебе, эта корова? — Страсть противоречить мужу в Анне Васильевне была неукротима. — Молока того так я и не хочу. — И почему-то поспешно, как бы оправдываясь, пояснила Сватову: — Пока пасется, еще ладно, а зимой одна с ей морока. Вот если бы сена где прикупить. — Она посмотрела с заискивающей надеждой.
— Как же, сена ей, так и купишь его, так и продадут…
— Корова в хозяйстве должна быть, — сказал Сватов строго. — Сколько ей на зиму нужно сена?
Пока старики наперебой подсчитывали, переводя охапки в пуды, пуды в центнеры, пока спорили, сколько центнеров войдет на машину, Сватов уже сообразил что-то новое и повернулся ко мне.
— Ты про кого из колхозных председателей недавно писал? Про Куличика? Это же рядом где-то.
Я кивнул. Колхоз Куличика действительно был километрах
— Надо ему позвонить. — Сватов снова что-то черкнул в папке. — Он мужик понятливый, пусть сам и решает, что ему легче — две машины сена забросить или… Или пусть дает корову напрокат. — Увидев мое недоумение, Виктор Аркадьевич сразу завелся: — А что? С мая по сентябрь забросил сюда корову… По-моему, вполне реально. Практическая помощь ветеранам. Если тут до них никому дела нет. — В достаточной мере убедив себя, Сватов подытожил: — Ты ему так и намекни: молоко мы ему отработаем. Заткнем, например, одну из прорех в строительстве, чего надо, подбросим. Что за жизнь в деревне без парного молока?
Оставив это как вполне решенное, Сватов поинтересовался:
— А зимой вы как сюда ездите?
Старики опять смотрели на него с недоумением. Ни зимой, ни летом они никак сюда не ездили, потому что лет двадцать никуда и не уезжали. Мы с Дубровиным тоже были в Ути зимой только один раз.
— Кто-то же сюда зимой ездит. Ну, почту вам привозят?
— Так пехом, — ответил Константин Павлович, — если снега не вельми много.
— Да-а… — протянул Сватов и снова в папке что-то пометил. — Сколько тут у вас до конторы?
— По прямой, как птицы летают, километра два, а речкой-то пять с гаком.
— Зимой здесь жить нельзя, — нетерпеливо заметил Дубровин.
У него весь этот разговор вызывал нескрываемое раздражение.
— Живут же люди, — глубокомысленно протянул Сватов, не замечая категоричности приятеля. — Где тут у вас телефон?
Тут уж и я почувствовал неловкость. К чему здесь это высокомерие, зачем этот начальственный тон? Противоестественно, даже глуповато все это выглядело и не совсем прилично. А за стариков обидно. Как-то уж больно они засуетились, как-то чересчур приниженно с новым соседом себя повели. Анна Васильевна, правда, старалась выводить разговор на привычную ей нарочито-грубоватую стезю, но получалось это у нее как-то сбивчиво, неестественно, даже заискивающе. За зиму старики заметно сдали. Да и заволновались, утратив соседа. Что ни говори, приезды Дубровина в Уть ощутимо скрашивали их лишенную всяких внешних событий жизнь. Теперь, это было заметно, очень уж им хотелось и с новым поладить. Оттого и объясняли ему все, стараясь угодить, досадовали, что все так нескладно выходит. Вот и корову продали, и телефона поблизости нет…
— Раньше был телефон за рекой, у Федьки. Так он его сгубил, — пояснила Анна Васильевна.
— Что значит сгубил? Сломал, что ли? — спросил Сватов.
— Не… Снес телефон в контору. Ему он без надобности…
Телефон Федьке и действительно был ни к чему. Он нам с Дубровиным это однажды доходчиво объяснил: «Звонят — только от дел отрывают без толку. Кому надо, так подъедет». От каких таких дел могли отвлекать Федьку телефонные звонки, мы не совсем себе представляли, но охотно поверили, что этот предмет цивилизации бывшему колхозному бригадиру был не нужен. Не говоря уж о том, что прямая связь, а отсюда и прямые взаимоотношения деревни с конторой Федьке даже мешали.