Проникновение

МакКарти Ава

Крупье выпростал запястья из манжет, веером разложил на сукне колоду карт, перевернул их, смешал, перетасовал, срезал и стал сдавать. Играли в безлимитный «техас».

Руссо сидел по левую руку от крупье, рядом со старшей из двух женщин. Женщине было за пятьдесят. Казалось, что в ее непропорционально большом рту помещалось слишком много зубов. Она что-то шепнула Руссо на ухо. Тот ответил на кокетливо-беглом французском. Гарри отвернулась. В точности для того же эффекта ее отец пользовался своим испанским шармом.

Она осторожно, за уголки перевернула две свои хоул-карты. Шестерка и девятка разных мастей. Дама, сидевшая рядом с Гарри, внесла

начальную ставку: десять тысяч долларов. Гарри искоса взглянула на нее. Дама была тощая, как швабра, с темными кругами под глазами — можно было подумать, что до этого она чуть не год промаялась бессонницей. Гарри прикусила нижнюю губу. Она решила просидеть за столом первые несколько сдач, пока не научится читать по лицам других игроков, особенно Филиппа Руссо. Если он станет ее инсайдером в банке «Розенсток», ей нужно не спеша все взвесить и решить, годится ли он на эту роль. А ему нужна веская причина, чтобы принимать Гарри всерьез.

Шестерка и девятка разных мастей. Ей нравилась такая начальная сдача: карты не столь крупные, чтобы доставить большие неприятности, и в то же время с массой возможностей. Она перестала покусывать губу и уравняла ставку.

Мальчуковый поп-певец схватил свои фишки и тоже уравнял. Торопливым игрокам обычно нравится их сдача — Гарри решила, что у него верхняя пара: два короля или две дамы. Руссо промурлыкал что-то на бархатистом французском женщине, сидевшей слева, и принялся не спеша пересчитывать свои фишки. У него их была целая гора. Гарри заметила несколько малиновых фишек стоимостью сто тысяч долларов каждая. Должно быть, до ее прихода Руссо распрощался не с одним неудачливым игроком. Интересно, что Руссо не позволял корпоративным соображениям встать на пути у собственной жажды выигрыша.

Руссо бросил фишки на стол и уравнял ставку. Зубастая спасовала. Крупье выложил на стол три флоп-карты — короля треф, семерку бубен и восьмерку червей. Гарри почувствовала, как волоски у нее на руках встают дыбом. Теперь у нее были шестерка, семерка, восьмерка и девятка. Все, что ей требовалось для стрейт-флаша, — пятерка либо десятка.

Руссо улыбнулся Гарри через стол.

— Думаю, тут каждому есть чем поживиться.

Она выдержала его взгляд. От Руссо зависело, какой будет первая ставка. Все так же улыбаясь, он передвинул на середину стола пятнадцать тысяч долларов. Гарри могла побиться об заклад, что Руссо придержал еще одного короля и, может быть, кикер [79] в пару к семерке либо восьмерке на столе. Но две пары по-прежнему не могли перебить стрейт-флаш, и впереди у Гарри было еще два шанса, чтобы его составить. Худая уравняла и, дико выпучив глаза, рассталась со своими фишками. На столе перед ней осталось всего несколько тысяч долларов. Гарри стало интересно, какие именно хоул-карты могли ее так взбудоражить.

79

Кикер ( англ.kicker) — карта, входящая в покерную сдачу, но не определяющая ее ценности. Например, в сдаче Т-Т-Т-К-Д король и дама — кикеры.

За спиной у крупье в воде замаячила тень цвета индиго. Акула вернулась и подобралась вплотную к стенке аквариума. Она боком скользнула в сторону, продемонстрировав призрачно-бледное брюхо и недовольно искривленный рот, напоминающий перевернутую «U». Гарри отвела взгляд, заставила себя мысленно сосчитать

до пяти и уравняла ставку.

На этот раз поп-певец не спешил. Должно быть, его верхняя пара уже не казалась ему столь хорошей. Прежде чем подтолкнуть свои фишки к банку, он вытер рот ладонью. Теперь на столе было больше ста тысяч долларов.

Крупье перевернул терн-карту. Десятка пик. Гарри почувствовала, как у нее на ногах поджимаются пальцы. Она дополнила свой стрейт-флаш. Гарри изо всех сил сохраняла на лице нейтральное выражение, в то же время стараясь не оцепенеть. Ничто так не выдавало выигрышную сдачу, как то, что игрок затаил дыхание. Она почувствовала, что Руссо смотрит на нее.

— Так-так, — сказал он. — Интересно, у кого-нибудь уже есть стрейт?

Он облокотился на стол, сцепив перед собой ладони. Казалось, его белые ногти светятся на фоне смуглой кожи. Руссо смерил Гарри долгим взглядом, и она подумала, что в этот момент отдала бы все за огромные, от уха до уха, солнцезащитные очки.

— Ваш отец сблефовал бы и сделал вид, будто у него стрейт. Полагаю, яблочко от яблони недалеко падает?

Гарри, пожав плечами, невозмутимо ответила:

— Может, да. А может, и нет.

Твердой рукой, ничуть не изменившись в лице, Руссо сложил двадцать пурпурных фишек одна на другую в две стопки и выставил их перед собой. Двадцать тысяч долларов.

Худая прижала ладонь ко рту, как бы унимая дрожь в губах, покачала головой и сбросила карты.

Гарри по-прежнему считала, что в хоул-картах у Руссо были король и кикер для еще одной пары. Собрав свои фишки, она провела костяшками пальцев по сукну — на удачу: суеверие, унаследованное ею от отца. Руссо нахмурился; казалось, он хорошо знал этот жест и был явно не в восторге от того, что за ним обычно следовало.

Гарри двинула вперед все свои оставшиеся фишки.

— Ставлю все.

Все молчали, наблюдая, как крупье пересчитывал ее фишки.

— Двадцать пять тысяч, — сказал он.

За столом — за спиной у Гарри — кто-то ахнул, и она поняла, что у них появились зрители. Мальчуковый поп-певец с отвращением отшвырнул свои хоул-карты и откинулся в кресле. Оставался один Руссо.

Когда игрок ставил все, увеличивая ставку на сумму, которую имел за столом, уравнивающие игроки обязаны были открыть свои карты. Остаток общих карт сдавался в открытую, и делать новые ставки запрещалось. Это был единственный момент, когда стратегии блефа и ставок ничего не значили — все зависело от самих карт.

— Ставить все в первой же партии? — спросил Руссо, подняв бровь. — Для этого нужна смелость.

Акула по-прежнему курсировала туда-сюда, будто следила за игроками. Ее торпедообразное тело стремительно рассекало воду. Изогнутый спинной плавник показался Гарри похожим на косу, с какой рисуют смерть.

— Вы либо очень умны, либо очень беспечны, — продолжал Руссо. — Ваш отец был, как правило, беспечен.

— Он дорого заплатил за свою беспечность. А может, и за чужую тоже.

Руссо впился в нее глазами.

— Он играл расхлябанно, слишком часто рисковал.

— Ну а вы, конечно же, предпочитаете следовать за лидером, предоставляя рисковать другим, не правда ли?

Глаза Руссо сузились. Гарри следила за тем, чтобы дыхание ее было ровным и руки спокойно лежали на столе. «Наблюдай за всем, что может выдать тебя, и за всем, что может выдать других», — учил ее отец. Стараясь не кусать нижнюю губу, она подалась вперед, сложила руки на груди и стала ждать, пока Руссо сделает свой ход.