Пронзая тьму
Шрифт:
– И именно этим вы занимались сегодня?
– Да. В любом случае мы используем лишь около двух процентов поверхности нашего мозга. Когда мы учим детей использовать колоссальные ресурсы, сокрытые в остальном объеме мозга, возможности их становятся практически безграничны.
– И какое отношение имеют к этому «внутренние водители» и «мудрые личности»?
Мисс Брювер возвела глаза к потолку, формулируя ответ.
– Попросту говоря, в глубине нашего подсознания сокрыт колоссальный объем знания, и один из способов постичь это знание заключается в том, чтобы персонифицировать его, представить в виде какой-то знакомой нам личности. Например, я – маленькая девочка, которая
– И все это содержится в программе «Обретение истинного Я»?
– Да, весь материал сведен воедино, систематизирован, классифицирован. Это значительно облегчает задачу.
– Но… если вы позволите мне выступить в роли адвоката дьявола… какое фактическое знание они получают в ходе этих занятий? Вы преподаете ученикам какие-нибудь академические дисциплины?
Мисс Брювер помолчала, формулируя ответ.
– В общем-то, вы выдвигаете аргумент, который мы слышали неоднократно: что в действительности мы ничему не учим детей, но всего лишь программируем их, используем в качестве морских свинок. Но в самом деле, что такое образование? Это воспитание в детях готовности и способности жить своей жизнью, выживать в этом мире, иметь правильные взгляды и навыки для того, чтобы приспосабливаться к стремительно меняющемуся социальному окружению.
– И… насколько я понимаю, чтение, письмо, математика, изучение общественных дисциплин и прочих подобных предметов имеют место в этой универсальной программе образования?
Лицо мисс Брювер приобрело странное выражение.
– Ну… базовое академическое образование – это совсем другая вещь; оно не влечет необходимые изменения в сознании…
– Изменения?
– Чтение, английский, арифметика и прочие предметы относятся к совершенно другой категории знания. Они не имеют эмоционального, терапевтического воздействия…
Кэт заколебалась. Эта девушка с энтузиазмом говорила о своей работе и методе преподавания, но при этом ответы ее оставались туманными.
– Хорошо… – Кэт опустила глаза в свои записи. – Вы употребили слово «терапевтический». Следовательно, вы видите свою задачу не просто в том, чтобы учить? Но и в том, чтобы в каком-то смысле исцелять?
Мисс Брговер улыбнулась и кивнула.
– Да, думаю, можно сформулировать именно так. Недостаточно просто набить головы детей старыми идеями, на которых воспитывались их родители. Мы должны вооружить их необходимыми навыками, для того чтобы они могли выйти за пределы любого старого знания и найти свою собственную истину и личные жизненные ценности.
Кэт устала от общих слов.
– Даже если это означает обучение маленьких детей шаманству и восточной медитации?
Мисс Брювер рассмеялась, словно услышав хорошую шутку.
– Вы так говорите, словно здесь проповедуется какая-то религия. Мы часто слышим
– Насколько я поняла, упомянутые родители забрали своих детей из школы, поскольку были убеждены, что вы проповедуете религиозные верования, отличные от их собственных.
Мисс Брювер кивнула. Она это помнила.
– Полагаю, именно так мы все и уладили. Похоже, вы уже побеседовали с ними. Кэт тоже кивнула.
– Да.
Мисс Брювер по-прежнему пребывала в благодушном настроении и становилась все более откровенной.
– Знаете, я не вижу ничего дурного в нашей деятельности. Думаю, правление школы и работающие здесь по найму учителя достаточно компетентны для того, чтобы судить, что полезно и целесообразно для детей. И в этом смысле комитет по образованию пользуется полной поддержкой закона. Если родители не находят возможным доверять компетенции высокообразованных профессионалов в деле воспитания, тогда, действительно, им остается лишь забрать своих детей из школы. Мы видим свою задачу не в том, чтобы угождать людям отсталых взглядов, которые упорно цепляются за прошлое.
– Вы упомянули о правлении школы. Это члены правления выбрали и утвердили программу «Обретение истинного Я»?
– Да, единодушно. Вам стоит встретиться с ними, прежде чем делать какие-либо окончательные выводы. Это замечательные люди. Я горжусь тем, что работаю с ними.
– Не сомневаюсь. Но скажите… – Кэт была готова задать следующий вопрос, но не знала, готова ли мисс Брювер ответить на него. – Эмбер Брэндон занималась у вас в этом году?
О, мисс Брювер восприняла этот вопрос, как откровение. Она прикрыла глаза и улыбнулась долгой, выразительной улыбкой – словно говорила: «Ага»!
– Так значит… именно в этом состояла цель вашего визита?
Кэт решила тоже ответить по всем правилам риторического искусства.
– Давайте не будем забывать, что все мы верим в свободу мысли, в свободу информационного обеспечения и превыше всего – в свободу от всякой цензуры для каждого, кто имеет право знать. – Затем она попыталась ответить прямо:
– К вашему сведению, я друг Тома Харриса и провожу некоторые расследования для него.
Мисс Брювер действительно заслуживала восхищения. Она не дрогнула и выпрямилась на стуле.
– Я не возражаю. Мне не в чем упрекнуть себя, и мне нечего скрывать. Отвечу: да, Эмбер Брэндон занималась в моем классе и сейчас вернулась, чтобы закончить учебный год.
– Она была на занятиях сегодня? Кажется, я ее не видела.
– Нет, и это вполне объяснимо. Вследствие перенесенной психической травмы девочка просто не хочет больше посещать этот урок. Это время она проводит в библиотеке, а после обеда возвращается в класс.
– Вы можете что-нибудь рассказать мне о лошадке Эмитист?
Мисс Брювер встала из-за стола и указала на выполненный цветными карандашами рисунок, висящий над доской.
– Вот она.
Кэт подошла поближе, чтобы получше рассмотреть.
Холодок ужаса пробежал у нее по спине – примерно с таким чувством смотришь на вырастающего из ночной тьмы грабителя или впервые видишь лицо серийного маньяка-убийцы.
Так вот она, Эмитист!
Это была маленькая лиловая лошадка с розовыми гривой и хвостом, с большими сверкающими глазами, с пятиконечной звездочкой на щеке и маленькими белыми крылышками за плечами; она стояла в напряженной стойке под дугой радуги. Красивый, просто замечательный для десятилетней девочки рисунок. В нижнем правом углу листа Эмбер аккуратно написала черным карандашом имя лошадки.