Пропадал и нашелся
Шрифт:
Безусловно, это трудно – любить человека, который любит только наркотик. Но если мы любим только любящих нас, то можно утверждать, что наша любовь – любовь несовершенная, «картонная», которая не отличает нас от «язычников и мытарей» (Мф. 5:46–47). Отклик с нашей стороны на призыв Господа «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48), может стать движущей силой в расширении жизненного круга нашей любви. «Церковь смотрит на потребителя наркотиков прежде всего как на человека больного, попавшего в беду и требующего помощи. Он не в меньшей степени, чем остальные, может надеяться на милосердие Божие, “Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины” (1 Тим. 2:4). “Нет воли
15
Об участии Русской Православной Церкви в реабилитации наркозависимых. М., 2012. 16 с. С. 5.
Клеймо не в нашей голове и не в других людях – клеймо в нашем сердце. Сквозь это клеймо мы видим и переживаем другого, а точнее, вместо другого видим лишь отражение наших личных предубеждений. И это серьезное препятствие на пути помогающего, так как невозможно реально помочь фантому, решить конкретные проблемы конкретного человека, имея перед глазами их выдуманный образ.
О корнях такой ущербности человеческого сердца более подробно мы поговорим в главе III. Сейчас же нам важно осознать ее в глубине самих себя и признать, что эта проблема существует и воздвигает между мной лично и другим барьер для подлинного общения.
Нужно отметить, что разрушение клейма – это не только наша ответственность, ответственность помогающих. Это также верно и в отношении наркозависимых. Когда они начинают свой путь покаяния [16] , им необходимо учиться не быть заложниками ситуации и не превращаться в жертв предубежденного отношения со стороны окружающих, не разделять их взгляда на проблему. Для этого ни много ни мало нужно осознать себя личностью и найти утраченное достоинство. Это огромный труд длиною в жизнь. Необходимо встретиться лицом к лицу со своим прошлым и увидеть нравственную несостоятельность прожитого отрезка жизни. Для многих это переломный момент, так как происходит понимание того, что я – это не моя наркозависимость и прошлые поступки, я – тот, кто способен выбирать, я – личность, я – образ Божий. Как часто даже тех, кто встал на путь покаяния, продолжают судить по прежним поступкам, по этим «опавшим листьям прошлого». Да, доверие окружающих возвращается долго, и нужно много терпения, чтобы его вернуть. Но когда это произойдет, хотя и будут оставаться моменты социальной исключенности, с ними уже можно будет мириться и учиться жить радостной и полноценной жизнью.
16
Покаяние (греч. ) – здесь: перемена ума, перемена образа жизни.
Однажды на одной из встреч я услышал мнение: «Наркозависимые, вставшие на путь покаяния, – золотой фонд России». На мой взгляд, в нем есть доля правды. Человек, побывавший на темной стороне жизни и собственной души и вернувшийся из этого ада, переоценивает свои ориентиры и внутренне меняется: приходит в себя, приходит к Богу, возвращается в общество. Он начинает замечать вокруг себя других людей и находит силы и время для бескорыстной помощи им; он открывает для себя жизнь заново и ценит ее на порядок выше, чем человек, не переживший экзистенциальный кризис.
Становится очевидным, что путь дестигматизации в первую очередь предполагает личное нравственное усилие помогающего, внутренний подвиг, который связан с очищением сердца от осуждения, ненависти, предубежденности – одним словом, от страстей [17] . Но и этого еще недостаточно. Сердце нужно еще и наполнить, взрастить в нем любовь – к Богу, к себе, к ближнему.
Выходит, изменение собственного сердца и человеческое
17
Страсть – здесь как страсть противоестественная (см. словарь) – греховный навык, греховное влечение.
Краткий итог главы
Результаты осмысления проблемы стигматизации, как, впрочем, и выводы по этой главе, в каком-то смысле оказались для меня, как помогающего и автора, неожиданными и незапланированными.
Во-первых, выходя за рамки привычного толкования, стигму прежде всего необходимо понимать не как банальное невежество, моральную необязательность или интеллектуальные заблуждения, а как узость души и скудость сердца. Стигма – это неполнота любви в человеке. В таком понимании сама жизнь ставит перед человеком нравственную задачу, и решение этой задачи является для него необходимым шагом на пути к спасению.
Во-вторых, любой помогающий должен понимать, что проблема наркозависимости и человек – это не одно и то же, «…видение греха в человеке не есть духовное восприятие основной тайны его» [18] .
В-третьих, процесс дестигматизации для помогающего – это процесс, который в меньшей степени связан с повышением уровня компетентности и в большей – с возрастанием в любви. Другими словами, личностное отношение помогающего должно дорасти до любви.
18
Зеньковский В., прот. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. Клин: фонд «Христианская жизнь», 2002. 272 с. С. 61.
Последний вывод неожиданно оказался личным: я был твердо убежден в чистоте и непредвзятости своего отношения к наркозависимым людям и проблеме наркозависимости в целом. Но каково же было мое удивление и огорчение, когда в процессе работы над этой главой я обнаружил себя носителем залежавшихся где-то в глубине меня мифов и предубеждений. Скажу прямо, открытие было не из приятных. Оказалось, что многолетний опыт помощи наркозависимым не смог защитить меня от «клейма на сердце».
Глава II. Основание помощи
Христианство не в молчаливом убеждении, но в величии дела.
Любовь, милосердие, ближний, служение… В предыдущей главе мы упоминали эти слова, но не раскрывали их значения и сути. Все они тесно связаны между собой и в нашем случае не могут мыслиться и существовать по отдельности. Но что есть любовь и милосердие? Кто наш ближний и что есть служение? Для чего нам нужно вникать в это? На все эти важные вопросы мы постараемся найти ответы в этой главе.
В первой главе мы размышляли о проблеме человеческого сердца, которую образно можно назвать «клеймом», а также о возможных путях ее преодоления. Для нас как для христиан единственно возможным является путь евангельской любви.
В процессе работы над этой главой я понял, что мне сложно размышлять и писать о любви и милосердии. С одной стороны, я увидел, что мой личный опыт любви и милосердия настолько скуден, что писать, отталкиваясь от себя, – значит заранее обрекать труд на неудачу, с другой – не хотелось заниматься пустым рассуждением. Чем глубже я погружался в тему, тем сложнее становилась задача. В конце концов, стало понятно, что от меня требуется лишь внимательно рассмотреть церковное Предание и повествование тех, кто познал любовь к Богу и людям в опыте духовного подвига и явил ее в деятельном милосердии, а затем по возможности просто и точно изложить этот бесценный опыт «стяжания любви».