Пропавшая экспедиция
Шрифт:
Вика поначалу не поняла, что произошло. Правая нога неожиданно не ощутила под собой почвы и провалилась в пустоту. Руки раскинулись в стороны, в надежде ухватиться хоть за что-нибудь, но ничего так и не нашли. Тело мгновенно потеряло опору, и девушка рухнула в пугающую пустоту. Вика даже не успела понять, что произошло, как оказалась на земле. Удар был чувствительным, но мягким: почву под ногами покрывал толстый слой мха и листвы. По-крайней мере, боли ни в ногах, ни в руках девушка не испытывала. Единственное, при падении сильно ударилась о почву грудью, так что теперь дышать стало довольно трудно. Но именно этот удар, подавив в зародыше, испуганный вскрик, готовый было
Наёмник сделал несколько осторожных, неслышных шагов к краю склона. Во время бега он и девчонка поднялись на самую верхушку сопки, где растительность состояла из редких деревьев и плотного кустарника. Девчонка этого не заметила, вот и результат. Наёмник прислушался: судя по всему, «тёлка», потеряв опору, скатилась вниз. Но куда? Леший в нерешительности замер. Почему стоит такая тишина? Ни звука. Может, девчонка при падении ударилась головой о камень или о ствол сосны и потеряла сознание? Так нет, тогда бы послышался стон. А тут как раз был иной случай. Леший присел: игра становилась ещё более интересной и возбуждающей. Девочка спряталась. И где-то недалеко. Затаилась. Что ж, подождём.
Санатов, охнув, чуть повернулся в Мишкину сторону:
— Умело бьют, сволочи. Грамотно.
Дмитриев промолчал. Если бы Серёга приподнял голову, то в свете начинающего просыпаться рассвета смог бы разглядеть, как играют желваки под кожей на скулах друга. Мишка вот уже как полчаса пытался избавиться от верёвок. Кожа на руках стёрлась до крови и теперь кисти ныли от боли. Однако всё было бесполезно: узлы так и не желали поддаваться.
Дмитриев в очередной раз сделал тщетную попытку выдернуть руку из плена и, не сдержавшись, выматерился:
— Серый, да не лицом повернись ко мне. Спиной! — зло, сквозь зубы, прошептал Михаил. — Попытаюсь развязать.
Санатов, вторично охнув, принялся переворачиваться.
— Советую лежать тихо, — неожиданно донёсся до мужиков тихий, уверенный голос. — И не рыпаться!
— Шакалы!.. — Мишка вскинул голову на звук. — Где Вика? Говори, сука! Не дай бог с ней что случится — я вам пасти порву!
— И советую молчать. — Главный, как уже давно догадались Мишка с Серёгой, из наёмников мягким шагом приблизился к пленникам. — Берегите энергию — она вам ещё пригодится.
— Да пошёл ты со своими советами… — Дмитриев вскинул голову, заглянул наёмнику прямо в глаза. От чего тот резко отвернул голову. — Я тебя запомнил, гнида. Если твой гадёныш что-то сделает с моей девушкой, берегись! Оба берегитесь!
Шонин наполнил бокалы «на палец» дорогим французским коньяком, первым слегка пригубил из своего хрусталя.
— Инициатива строительства Зейской ГЭС исходила из Министерства энергетики, — начал воспоминания Алексей Михайлович, одновременно подкладывая на тарелку гостя ломтики лимона и бутерброды с тонкими прослойками сахалинской горбуши. — Дальневосточный регион в начале шестидесятых рассматривался, как развивающийся. А потому к шестидесятому году встал вопрос об энергоснабжении края. Рассматривались различные варианты, но остановились на проекте академика Ельцова. Глеб Борисович был большая умница. — Алексей Михайлович поднял бокал и, не чокаясь, сделал второй глоток. — Он выбрал оптимальный вариант для расположения ГЭС. Ведь проблема заключалась не только в получении электроэнергии.
— Помню, — отозвался генерал. — Наводнения. Я прибыл в Зею незадолго до перекрытия. Но и в то лето, помню, проблем
— Вот-вот. — Шонин кинул в рот ломтик лимона. — Поначалу, в конце сороковых, планировали возвести дамбы. Только ничего не вышло. Институт Гипроводхоза сделал исследования по Зейскому региону и пришёл к неутешительному выводу: для предотвращения наводнений по обоим берегам Зеи следовало соорудить два бетонных сооружения, высотой более трёх метров и общей протяжённостью более 1700 километров. Аналог Великой Китайской стены. Плюс канавы и водосбросные шлюзы для перехвата поверхностных вод, да установка насосных станций для откачки воды… А электроэнергия для этих станций? Приплюсуйте затраты по обслуживанию дамб, их поддержке! Бешеные деньги! Вот тогда-то Ельцов в пятьдесят восьмом и вышел вновь со своим старым предложением о строительстве Зейской ГЭС.
— Что значит «вновь»? — Щетинин с удивлением посмотрел на собеседника. — Он что, уже предлагал этот проект?
— А вы не в курсе, что вопрос о Зейской ГЭС стоял ещё в 1952 году? — теперь настала очередь удивиться хозяину дома.
— Нет.
— Э-э, батенька, плохо работают ваши гаврики, коли не докопались до столь простых фактов. — Искорки мелькнули во взгляде Шонина. — На чём мы остановились? Да, так вот. И в том же году Глеб Борисович сделал безрезультатную попытку протолкнуть идею строительства ГЭС на стыке хребтов Тукурингра и Соктахан. В те годы мы с Ельцовым ещё знакомы не были. А вот с планами строительства ГЭС я поверхностно ознакомился. Впрочем, про истинную мотивацию проекта, естественно, не знал. Инициативу академика в тот год заблокировали, хотя не полностью. Только не учли одного: Глеб Борисович человеком оказался настырным, упёртым. А потому семь лет спустя дело сдвинулось с мёртвой точки.
— Кто блокировал инициативу? Не припомните?
— Ну, как же… Такого человека забыть трудно. — Алексей Михайлович откинулся на мягкую спинку кресла, поднёс бокал к губам, сделал очередной маленький глоток. — Некто Терёхин Леонид Филатович. Вредный был мужичишка. Как и Ельцов, член-корреспондент Академии наук. Только другого направления. Так сказать, охрана окружающей среды.
Тренированная память генерала моментально выдала информацию о «наезде» Благовещенской налоговой на фирму, где работал Дмитриев, и о том, кто из Москвы организовал проверку. Хотя внешне Вилен Иванович сделал вид, будто фамилия «Терёхин» ему ни о чём не говорит.
— Почему вы с таким сарказмом произнесли последнюю фразу? — полюбопытствовал Щетинин. Коньяк был отменный, приятный на вкус. — Или это негатив против конкретной личности, а не его профессиональной деятельности?
— Хорошо заметили. — Алексей Михайлович поставил бокал на столик, но не отпустил: принялся медленно крутить в пальцах, едва касаясь полированной поверхности. — Негатив против личности… Да. Скользкий был человечишка этот Терёхин. Иначе не скажешь. Да и сынок, говорят, пошёл в папашу.
— Он был противником строительства самой ГЭС или имели место личные мотивы с Ельцовым?
— Если драку за район считать личным мотивом, то личный. Я ЗеяГЭСстроем занялся в середине шестидесятых. У них к тому времени конфликт дошёл до стадии кипения.
— Вокруг чего крутился спор?
— Спор? Мягко сказано. Война!
— Хорошо, — согласился с улыбкой Вилен Иванович, — и вокруг чего велись военные действия?
— Официально вокруг последствий от строительства ГЭС. — Шонин оставил бокал в покое, взял с тарелки бутерброд.