Пропавшая невеста 2
Шрифт:
— Доминика не хочет с тобой общаться, — сказал Рэммин, — тебе здесь не рады. Уходи.
Рады, не рады — Брейру было все равно. Имело смысл лишь то, что к его женщине пытался подобраться другой кхассер.
— Ника, если хочешь, я могу его прогнать, — он заботливо взял ее под локоть, притягивая ближе к себе.
Это была последняя капля.
— Руки от нее убрал, — прорычал Брейр, оборачиваясь.
Следом за ним перекинулся и Рэммин. И тут же помещение, до этого казавшееся уютным, превратилось в клетку, в которой рычали два зверя. Один серый с темными пятнами на шкуре
Кресла полетели в стороны, как и кушетка, и маленький столик. Газетные вырезки, до этого аккуратно сложенные стопкой взметнулись под потолок, а потом, кружась и покачиваясь, словно сорвавшиеся с ветки кленовые листья, плавно опустились на пол.
Сама же Доминика оказалась зажатой возле окна и молилась всем богам без разбору, чтобы эти два хищника не сцепились. Ведь сметут и не заметят. Они вон какие! Большие сильные, а она маленькая и хрупкая.
И все же отрицать было сложно — пятнистый зверь был красив. Ника словно во сне потянулась, желая вспомнить, какова его шерсть на ощупь, но вовремя остановилась и отдернула руку.
Вот еще! Всяких лохматых трогать! Не заслужил.
— Довольно, — голос императора прозвучал так внезапно, что вздрогнули все. И вдавшаяся в стену Доминика и оба кхассера, готовые вцепиться друг другу в глотки, — я не потерплю драк в своем доме.
С трудом взяв под контроль свою звериную сущность, Брейр обернулся. Его противник поступил так же, и теперь оба стояли, сжимая кулаки и сверля друг друга черными, как бездна взглядами.
— Раз такие резвые и так плохо с контролем, то первыми отправитесь в подземелье, — Тхе’Маэс кивнул свои сопровождающим, и те без промедлений подхватили обоих драчунов под руки и поволокли прочь из лазарета.
— Дайте пять минут, — упирался Брейр, — мне надо поговорить с ней.
Увы, его никто не слушал. Слово императора закон, и что там хотел сказать пятнистый кхассер своей потерянной паре — никого не волновало.
— Да, пустите вы меня, — у лестницы, ведущей в сокровищницу, ему все-таки удалось высвободиться, — сам пойду.
Оттолкнул чью-то лапу, пытающуюся его удержать, сердито поправил изрядно потрепанную рубаху и начал спускаться.
Они миновали пяток пролетов прежде, чем оказались в узком, на удивление светлом коридоре. Стены выложены песчаником, на полу — гранитные плиты, красные с темными прожилками, окон нет, но десятки факелов не оставляли темноте ни малейшего шанса. В конце коридора маячила железная решетка, а за ней начиналась сумрачная мгла. И только подойдя ближе, кхассер понял, что это аракит. Много аракита. Весь запас Андера, а в центре, на мраморном постаменте часы, на половину заполненные черным песком, и первородный камень.
С благоговейным трепетом Брейр остановился перед ним и аккуратно прикоснулся. Едва уловимо притронулся кончиками пальцев, но тут же сладкая волна прошла вдоль хребта, кружа голову, как хорошее вино.
Никогда в жизни ему не доводилось испытывать такого! Высшая степень восторга от того, что сквозь тело струились потоки аракитовой магии.
Те крохи, что он находил в долине Изгнанников, теперь казались
Вот только насчет открытых дверей он поторопился.
— Сюда проходи, — его поманили куда-то в сторону.
Стоило только перешагнуть порог закутка, как позади скрипнула и захлопнулась дверь.
— Эй, — возмущенно окликнул Брейр, — зачем запирать?
— Приказ императора, — произнес один из пантер, сопровождающих его во временную темницу, — самовольно никто не покинет источник. Каждый просидит здесь столько, сколько потребуется. Кто с мозгами — тот сам поймет, а кто нет, тех под замок.
— Блеск, — проскрипел Брейр и плюхнулся на узкую койку.
Одно радовало. Его соперник сидел в камере напротив.
— И поэтому нас заперли, как преступников? — возмущался Рэммин, — Это нечестно! Все в порядке с мозгами. По крайней мере у меня!
— Младшим кланам больше времени надо, чтобы сил набраться, а вы вечно рветесь куда-то. Доверия к вам нет. Вот и все. Сбежите, стоит только лазейку найти.
Брейр молча лег и отвернулся к стенке. Спорить было бесполезно, пытаться сорвать двери с петель — бессмысленно, все запечатано магией. Оставался только один путь — скорее насытится и получить разрешение на выход.
При других обстоятельствах он бы счастлив был, что допустили до такого сокровища, сам бы закрылся в этих подземельях и не выходил, пока силой не начали выталкивать, а сейчас тошно стало. Из-за Доминики. Из-за того, что так и не смог нормально с ней поговорить и все объяснить. Из-за того, как отстраненно она с ним держалась и смотрела, словно на чужого.
Не чужие они, чтобы не происходило ранее. Связаны, навсегда! От этого в груди щемило все сильнее, и дурацкая надежда стучала в висках.
Может, придет? Спустится в эту аракитовую темницу, чтобы проведать?
Время тянулось медленно.
В подвале не было ни окон, ни часов, и оставалось лишь полагаться на свое чутье. Сначала он пытался отсчитывать дни, но потом все смешалось. Неделя или две — непонятно. От аракита шла нескончаемая пульсация, вводящая в транс, и большую часть времени Брейр чувствовал себя так, будто напился медовухи и лежит где-то в лесу под елкой, или на зеленом лугу, а сверху, отбрасывая резные тени, проплывают белоснежные облака. Иногда он приходил в себя в человеческом облике, иногда — в зверином, но с каждым разом неизменно чувствовал, что стал сильнее. И мечты о том, что с Сеп-Хатти можно совладать уже не казались такими несбыточными.
Жаль, что Доминика так и не пришла. Она ни разу не спустилась в подвал, не передавала никаких посланий и не узнавала, как у него дела. Мысли о том, что она где-то в замке, сводили с ума. И чем сильнее он становился, тем отчаяннее хотелось к ней.
Поэтому, когда двухнедельное заточение подошло к концу, и один из надсмотрщиков, наконец, соизволил выпустить его из камеры, Брейр рванул наверх. Взлетел по ступеням, едва не свалив с ног идущего навстречу Хасса, получил от него увесистую затрещину, проскочил мимо стражников и устремился в лазарет.