Пропавшая невеста

Верховцева Полина

Она неуверенно протянула некрасивую, мелко подрагивавшую руку. Стараясь не смотреть на ее темные ногти и кривые узловатые пальцы, Брейр выставил вперед кулак, сжатый так сильно, что побелели костяшки.

Мужичок тем временем ловко отмотал длинную нить, сложил ее пополам и разрезал ровно посередине. Одной половиной он обвязал запястье Ники, второй – кхассеру.

– Закреп не только подтверждает ваше законное право, но и дает ряд преимуществ, – торопливо бубнил он. От волнения у него на лбу выступили капельки пота. – Например, внутри ваших владений вы всегда сможете не только найти

ее, но и переместиться к ней. Поменяйте, пожалуйста.

Он отмотал еще кусок, точно так же разрезал его и повязал на вторые запястья.

В тот момент, когда простая нить неуловимо соприкоснулась с кожей, Брейра перетряхнуло от макушки до самых пяток.

– Это ваша связь сработала. Девушка теперь принадлежит вам. Закреп нерушим. Его нельзя самовольно ни разрезать, ни разорвать. Только с разрешения императора.

Мужчина что-то еще болтал, убирая инструменты в коробочку, а Брейр мрачно рассматривал новые «украшения». Подумать только, еще утром его главной проблемой было выйти из комнаты и не разбудить двух голых девиц, а теперь – серые нити на руках и зеленое чудовище за спиной.

А тем временем мимо прошел довольный Лай с белокурой Мойрой, и на их запястьях красовались зеленые атласные ленты, расшитые золотом.

***

Это однозначно был самый жуткий день в жизни Доминики. Каждый раз, когда казалось, что хуже уже некуда, обязательно случалось что-то еще более отвратительное. Сначала морок, потом этот ужасный отбор, а теперь еще и серые нитки на руках. Она должна была выйти из того зала женой, а никак не безвольной прислугой.

Радовало, что мужчина, который ее забрал, оказался молодым, сильным, весьма привлекательным, но самое главное – он кхассер, а значит еще не все потеряно. Надо просто поговорить с ним, объяснить, в чем дело, и тогда проблему можно будет решить.

К сожалению, с разговорами как-то сразу не заладилось. Пока кругом были люди, кхассер не обращал на нее внимания и хмуро общался то с одним, то с другим, а потом и вовсе велел усадить ее в закрытый экипаж и отправить из города. Сам он за ней не последовал, только обронил, что найдет позже.

И вот она оказалась где-то в бескрайних просторах Андракиса. Голодная, несчастная, одинокая. Никто не подумал о том, что гостью из Шатарии надо накормить. Ну или хотя бы предложить воды. Никто не озаботился новой одеждой для нее. Она по-прежнему была в одной лишь тонкой белой рубашке. От сказки, в которую так наивно верили выпускницы гимназии Ар-Хол, не осталось ровным счетом ничего.

Тяжелую густую тишину разбивал только скрип колес да доносившиеся из чащи раскатистые крики козодоя. Невзрачный экипаж трясся по ухабам проселочной дороги, а Ника, прильнув к маленькому мутному окошку, пыталась рассмотреть хоть что-то. Кругом был только густой лес. Деревья-исполины поднимали ветви к самым небесам, мешая солнечным лучам добираться до земли, поэтому внизу было сумрачно и неуютно. Даже внутрь просачивался тяжелый запах прелых листьев, смешанный с горечью черного папоротника.

Чтобы хоть как-то скоротать время, Ника попыталась избавиться от ненавистных серых ниток. Сначала долго рассматривала их: нитки как нитки, такими обычно прохудившиеся мешки штопали.

Потом попыталась развязать, но узелок был настолько тугим, что его никак не удавалось ухватить даже зубами. Промучившись полчаса, она бросила это занятие, решив, что снимет их позже. Найдет ножницы, нож, меч – что угодно – и срежет их.

Ближе к вечеру узкая дорога вывела их из темного бора и пролегла по широкому не обихоженному полю. Его сочная зелень давно пожухла, то тут, то там виднелись бурые засохшие проплешины, а редкие кусты ракита были тронуты золотом. Осень в южном Андракисе была жаркой, но унылой.

Ника уже изнывала от жажды и была готова напиться из первой попавшейся лужи, но очередной поворот дороги вывел их сначала в березовую рощу, а потом по склону вниз к небольшому поселению.

По краям раскинулись большие огороды, а ближе к центру с десяток домов жались к постоялому двору. Туда экипаж и подъехал, распугав пестрых кур, а заодно привлекая внимание жителей. Гостям здесь всегда были рады – они рассказывали новости из Наранда, а если повезет, то из самого Андера, привозили диковинные товары, а иногда и покупали молоко, яйца и свежий хлеб.

К чему оказались не готовы жители деревни, так это к тому, что из экипажа выйдет зеленое нечто. Дети тут же заревели, женщины начали усердно молиться, а мужчины боком-боком и поспешили убраться.

К счастью, возница оказался смышленым. Накинул Нике на плечи плащ, натянул пониже капюшон и завел ее в постоялый двор.

– Комнату, – потребовал он, – хорошую. И чтобы никто даму не беспокоил.

На стойку звонко упали серебряные монеты.

– Все сделаем. – Хозяйке было очень интересно посмотреть на эту самую даму, которая так отчаянно пряталась под плащом, но мужчина сделал шаг вперед и закрыл Нику своей внушительной фигурой.

– Побыстрее, пожалуйста.

– Хорошо. – Женщина недовольно поджала губы и, сорвав ключ с гвоздя, кинула на стойку.

– И принесите ужин.

При слове «ужин» у Ники громко и выразительно заурчало в животе. Она была настолько голодна, что съела бы что угодно.

– Идем!

Комната располагалась на втором этаже в углу маленького и узкого коридора. Возница не без усилий отпер тугой замок, толкнул дверь и первый шагнул внутрь, чтобы все проверить.

– Чисто. Заходи.

Доминика прошла и осмотрелась. Ничего особенного – простая комната простого постоялого двора. Стол, стул, кровать и гвозди на стенах вместо шкафа. За низкой серой дверью крошечная уборная и купальня. Окно, затянутое застиранными занавесками. Скрипучие половицы.

Буквально через пять минут маленькая юркая девушка принесла поднос с едой. Без изысков: овощи с мясом, пара пирогов и графин свежего морса. Очень хотелось наброситься и набить полный рот, но Ника сдержалась. Ей было стыдно есть в присутствии возницы. Поэтому она дождалась, когда он уйдет, заперла за ним дверь и только после этого скинула тяжелый дорожный плащ. Потом не сдержалась, стянула рубашку и осмотрела свое некрасивое тело. Впалая грудь, выпирающий живот, шершавая кожа, усыпанная то ли бородавками, то ли чешуей. Все это выглядело настолько угнетающе, что на глаза наворачивались слезы.