Пропавший линкор

Вильямс Роберт Мур

— Остались вы, друг мой, — сказал он Мерчисону.

— Что?

— Вы не рассказали нам, зачем вы приехали сюда.

— Я… А, ладно, это уже неважно. Вы когда-нибудь слышали о докторе Флеминге Мерчисоне?

Уэйд прищурился. Этот человек упомянул великое имя, известное и на Земле, и на Марсе.

— Знаменитый хирург и специалист по раку? Кто же не слышал о нем? Это, случайно, не вы?

— Он самый, — кивнул Мерчисон. — Я обнаружил разновидность рака, от которого не могло спасти все мое мастерство. А давно известно, что марсиане никогда не болеют раком. В их легендах говорится, что древние мудрецы сумели

совершенно обезопасить от него всю расу. А так как этот запретный, святой город — самое большое хранилище научных знаний, я и приехал сюда…

— В поисках лекарства от рака, — закончил Уэйд.

— Да.

Уэйд усмехнулся.

— Доктор, я хотел бы сказать, если вы не против, что это самый благородный поступок, с каким я встречался. Вы рискнули жизнью, чтобы найти лекарство от ужасной болезни. Это настоящий подвиг.

Ему с самого начала понравился врач.

— Вряд ли это подвиг, — сухо возразил Мерчисон, — Поскольку рак, который я стремлюсь излечить, гнездится здесь. — Он постучал себя по груди. — Инстинкт самосохранения. Я пытаюсь спасти свою жизнь. Если у меня получится, то и другие жизни будут спасены, но ничего героического в этом нет. Я просто человек, стремящийся выжить.

Он замолчал.

— Боже ты мой! — выдохнул Уэйд. — Разумеется, вы должны выжить!

— А вы? — спросил Мерчисон. — А все остальные? Мне осталось не больше года жизни. Я поставил этот год против неприятной внезапной смерти в надежде выиграть лет тридцать. Тридцать к одному. Это хорошая ставка.

Уэйд подумал, что его расчеты неверны, но не стал говорить этого вслух. Эти люди приехали сюда в надежде чего-то достичь. Богатство, славу, жизнь. Самое невероятное было в том, что все это имелось здесь, и даже в избытке. Этот запретный город был такой громадной сокровищницей, размеры которой человек не мог даже вообразить.

Драгоценности, золото, серебро, различные металлы. Много столетий марсиане несли сюда подарки из благодарности или суеверий. Сокровища накапливались, пока не стали больше любой королевской казны.

Но здесь было много чего и помимо сокровищ. Даже невозмутимый китаец охотился в этой запретной земле за призрачной мечтой и доверился легендам. Хранители жили если и не вечно, то уж по меньшей мере сотни лет. Это хорошо объяснялось и тем, что искал здесь Мерчисон. На Марсе не было рака. Вернее, рак был, как гласили легенды, но мудрецы нашли радикальное лечение. Здесь хранилась вся мудрость Марса, все то, что красная планета копила бесчисленные столетия. Это была марсианская Мекка. Что бы вы ни искали, вы находили это здесь. Но если вы находили что-то еще помимо искомого, то ведь марсиане не давали обетов облегчать жизнь незваным гостям.

— Теперь мы знаем обо всех, кроме вас, — сказал Мерчисон.

Уэйд был так погружен в свои мысли, что сначала не понял.

— Что… что вы сказали?

— Я сказал, что теперь мы знаем, зачем каждый из нас приехал сюда. Обо всех, кроме вас.

— О-о…

Уэйду было трудно высказаться, не потому что была какая-то конкретная причина, а из-за чего-то глубоко личного, которое всегда мешало ему легко и просто рассказывать о себе.

— Я… А, черт!.. Я приехал сюда… Мое имя

Уэйд. Джон Уэйд.

До сих пор он не представился и теперь произнес свое имя застенчиво, чувствуя себя полной задницей, потому что невольно ожидал, что его тут же узнают. Трудно было представить, что этот рослый, гибкий мужчина, который мог — было и такое — устоять перед разъяренным слоном, боялся назвать свое имя. Большинство страхов казались Уэйду бессмысленными. Но для него был реален страх показаться хвастливым. Запинаясь, он произнес свое имя.

Все в бутылке невольно шевельнулись. Лао Цинь утратил свою невозмутимость. Желтая маска словно слетела с его лица, и на нем появился живой интерес. Рот Галли широко раскрылся, в глазах его сверкнул вызов. Девушка очнулась и, привстав, уставилась на Уэйда. Только один человек в бутылке никак не отреагировал. Мертвый Соня. Даже у Мерчисона перехватило дыхание.

— Джон Уэйд! Не тот ли Джон Уэйд, который привел первый космической корабль на Марс!

Уэйд кивнул, не в силах что-либо сказать. Тот первый космической корабль — он спроектировал его сам, создав двигатель нового типа. Это было двадцать лет назад. Тогда ему только-только стукнуло семнадцать. Но даже тогда рискнуть его заставила та самая внутренняя застенчивость.

— Вы — Уэйд, который нокаутировал самого сильного игрока Махони, причем побил его голыми руками, что не считается запрещенным? — воскликнул Галли.

— Он просто поскользнулся, — пробормотал Уэйд.

Это произошло на Луне в импровизированном куполе, установленном вскоре после того, как первые корабли сделали возможным полеты на Луну.

— Вы Джон Уэйд, — прошептала девушка. — Тот, кто… кто написал «Марсианские приключения»? — Голос ее задрожал, как будто она раскрыла какую-то тайну. Фактически Уэйд был героем ее девичества, бронзовым авантюристом, который всегда шел вперед и побеждал. — Я… Я никогда даже не надеялась встретиться с вами.

— Вы, — спросил китаец, — случайно не сын Джона Уэйда, который повел мой несчастный народ в последний бой за свободу, где они одержали победу?

На это Уэйд вообще не смог ответить. В памяти его возник облик высокого, улыбающегося отца. Лао Цинь прочитал по его лицу ответ, который не смогли произнести губы, затем встал и поклонился.

— Мой недостойный народ остался должен вашему прославленному родителю, поэтому моя жизнь принадлежит вам. Можете ей распоряжаться.

Простые слова, прозвучавшие в горячей, душной тишине, были красноречивее долгих речей.

— Пожалуйста, сядьте, — попросил Уэйд. — Я не могу… О черт…

Лао Цинь сел. Если бы ему приказали умереть, он, без сомнения повиновался бы. Здесь, в этой бутылке, он услышал великое имя.

— Хорошо, — сказал Мерчисон и повторил: — Хорошо. Черт побери, сэр, зачем же вы приехали сюда?

Уэйд замялся. Его мучил не только страх, что его сотоварищи узнают, кто он такой, но и страх, что они узнают, зачем он приехал сюда. На самом деле, он не знал, зачем отправился в этот город. Он никогда не знал, почему делает то или иное. Какой-то позыв, вечно сидевший внутри, гнал его сначала по всей Земле, потом на Луну и на Марс. Он должен был отправляться туда, где никто никогда не бывал. Это была неистребимая страсть к перемене обстановки, нетерпение, начинающее сжигать его изнутри, когда он задерживался на одном месте.