Пропажа государственной важности
Шрифт:
— И уже отдали его сиятельству? — он вскинул в удивлении брови и, поставив на поднос недопитую чашку, изумленно уставился на Чарова, так и не предложив ему стул.
— Дабы исполнить сие намерение, я позволил обеспокоить своим вторжением ваше превосходительство.
— Изволите говорить загадками, молодой человек, — нарочито недоуменный взгляд тайного советника скользнул по его лицу.
— Пакет у вас, ваше превосходительство, — прямо смотря в глаза Гумберта, заявил Сергей и решительным шагом подошел к столу.
— Вы с ума сошли, господин Чаров! Отчаявшись обнаружить пакет государя, вы пришли
— Ни в коем разе, господин Гумберт. Подобных намерений не имею. Однако если вы вознамерились позвать слуг, дабы спустить меня с лестницы, не советую. Я сумею за себя постоять, а после поведаю в красках о вашей выходке газетчикам и кое-кому еще, — прозрачно намекнул на свое родство он.
— Прикрываетесь своим дядюшкой! Вот она, нынешняя молодежь! — метнул злобный взгляд в него тайный советник, перестав сжимать вспотевшей ладонью шнурок сонетки.
— Оставим тему отцов и детей господину Тургеневу. Со своей стороны я вам официально заявляю. Пакет из стола вице-канцлера изъяли вы, и произошло это утром 4 мая, между четвертью восьмого и половиной оного часа. Накануне, под предлогом использования в качестве курьера чиновника Азиатского департамента господина Палицына, вы попытались завладеть пакетом, но столкнувшись с отказом его сиятельства, решили сами похитить его из стола вице-канцлера. Теряюсь в догадках, что вы намеревались вложить в конверт, если бы князь согласился на Палицына, однако представляю лицо посланника Стекля, когда вместо положенных документов, он обнаружил бы чистую бумагу или еще какую-нибудь постороннюю дрянь. Полбеды, если бы подлог раскрыл он. А коли бы это сделали его американские контрагенты. Представляю их физиономии, как они вскрывают пакет и… — Чаров задумался, — извлекают из него нечто непристойное. Ужас, да и только. Причем козлом отпущения, в итоге, стал бы все тот же Палицын, доставивший господину Стеклю подложный пакет.
«А ведь, действительно, все шишки посыпались бы на покойного Кондратия Матвеевича. Любопытно, догадывался ли Гумберт о его сотрудничестве с Герценом и Кавендишем. Вряд ли. Инако, по-иному его бы характеризовал».
— К слову, оный Палицын, — оторвался от размышлений судебный следователь, — коего вы столь превосходно мне аттестовали, вчера был отравлен и в муках скончался, а на квартире его нашли вот это, — он вытащил из жилетного кармана номер «Колокола» и положил на стол перед Гумбертом.
Огоньки страха заметались в глазах тайного советника, он вскочил с кресел и, едва не сметя со стола чашку полой шлафрока, с неожиданным проворством подбежал к Чарову.
— И как? Как, по-вашему, я это сделал? — часто дыша, аки змея, прошипел он.
— Убедившись, что дверь в кабинет его сиятельства по-прежнему не заперта, а секретарь, ввиду раннего часа, еще не занял свое место в приемной, вы беспрепятственно прошли в кабинет, отомкнули бывшим при вас ключом, который вы у себя обманом утаили, срединный ящик письменного стола и забрали лежавший поверх других бумаг пакет государя. После чего заперли стол, пришли к себе в кабинет и вызвали посыльным столяра.
— Презанятная сказочка, презанятная! — он презрительно хмыкнул и вернулся в кресла.
— Кстати, отчего вы в тот день столь рано на службу заявились?
— Я не обязан перед вами отчитываться, — ожег он его свирепым взглядом. — Нужно было отдать неотложные распоряжения как раз этому Палицыну, — все же соизволил ответить он.
— Полагаю, причина иная. Вам надо было проникнуть в кабинет князя допреж появления в приемной секретаря, соображая, обстоятельства совершенной вами кражи, — не поведя бровью, стоял на своем Чаров.
— Вы несете чудовищный вздор и за это ответите! — гневно ударил ладонью о стол не желавший признать свое поражение Гумберт и, отчаянно звеня, злополучная чашка подпрыгнула на подносе.
— Ну, ну… не будем горячиться и бить зря посуду, лучше поговорим о ключе, — он оставил без внимания истерический припадок тайного советника и продолжал. — На квартире убитого Михеева найдена бухгалтерская книга, куда покойный заносил с большим тщанием данные о своих заказах. Так вот, там записано, что 23 февраля сего года он ладил ключи от ящиков письменного стола его сиятельства. Того самого, что стоит в его кабинете. Всего он изготовил три ключа, кои отдал вашему превосходительству, за что получил полтора рубля серебром. Не изволите взглянуть? — поднес он раскрытый на нужной странице гроссбух столяра Гумберту и отчеркнул ногтем упомянутую запись. Я справлялся у его сиятельства. Вы отдали ему лишь два ключа, оставив один при себе. Из этого следует…
— По причине рассеянности князя я сохранил один ключ у себя на случай, коли он вдругорядь свои потеряет. Вот, что из этого следует, и ничего более, особливо такового, что вы тут себе напридумывали, господин Чаров! — теряя самообладание и сильно побагровев, в ярости выкрикнул тайный советник.
— Стало быть, вы признаете, что оставили у себя один ключ, но не известили министра?
— Я уже все сказал, остальное — гнусные выдумки и плод вашего больного воображения, — окатил его ледяным взором Гумберт.
— Сколько ключей вам передал столяр, когда починял замок в дверях кабинета князя? Наверняка, опять один себе взяли? — пропустив мимо ушей его сентенцию, целенаправленно наступал Сергей.
— Вам следует непременно позвать лекаря, покуда ваш психический недуг не наделал бед, — голос тайного советника стал прерывистым и хриплым.
— Болен я али нет — не вам судить, однако, зная мнительность князя, один лишь намек на вашу причастность к оному похищению поставит жирный крест на его доверительном отношении к вам, господин тайный советник. Украв пакет государя, вы, следует отдать вам должное, не безосновательно понадеялись, что подозрение падет на горничную Авдотью, бедолагу Палицына или, — многозначительно замолчал он, — госпожу Акинфиеву, поскольку были прекрасно осведомлены о природе ее взаимоотношений с его сиятельством. Не так ли, господин Гумберт?