Пророчество королевы Севера

Делаж Лара

— Тогда он сможет возглавить армию. У него получится лучше, чем у Изды.

— Да. Только мы совсем не знаем его. Не повернет ли он в один прекрасный день эту армию против нас? Он может оказаться неуправляемым. Надо как можно больше узнать о нем — надо, но невозможно...

— Ты боишься сильных людей? — Эда склонила голову. — Бена? Варга?

— Я опасаюсь давать власть людям, настоящую силу которых я не могу оценить.

— Твои информаторы приходили?

— Да. Все нити обрываются... Невозможно узнать, что было с ним до того, как он попал в гладиаторы. Я пытался проследить, где он был пленен, кто

держал его в неволе в самом начале, кто его сделал рабом, где его обучали, — Эрланд умолк, отрицательно качая головой. Его посеревшее от усталости лицо вдруг осветилось заглянувшим в комнату солнцем. — Как будто кто-то специально все уничтожил. Все концы, способные дать ответ хотя бы на один из этих вопросов, исчезли. Все, кто был с ним связан, где он содержался, тренировался, кто его передавал из рук в руки — убиты, повешены, умерли своей смертью, так или иначе свели счеты с жизнью. Его товарищи не могут рассказать о нем ни слова. Начальник охраны, ставший за годы заключения его другом, никогда не слышал от кого бы то ни было ничего о его прошлом.

— Ну и что? — Эда тряхнула светлыми волосами. — Чего ты боишься? Чем он может быть опасен? Ты и только ты наследник Империи. Объяви себя...

— Нет, не я должен объявить свое имя... Верон сделает это... мы намекнем ему, и он сам размотает клубок. А мы сделаем вид, что удивлены. И рыцари Арута отдадут мне власть сами... Они поймут, что им не тягаться со мной... Но пока я останусь лишь колдуном. А Варг... Мы не знаем, чему он был свидетелем. Мы не знаем, что он знает. Если он молчит, так молчит, значит, ему есть что скрывать...

— И Верон не может тебе помочь?

— Если он и владеет какой-то информацией насчет этого драага, то не говорит. Министр скользкий человек, ты же сама сказала. Он также знает многое, чего ему знать не следует...

— Что Верон может знать такого, что представляет для тебя опасность? — Эда понизила голос до еле слышного шепота и приблизила лицо к собеседнику.

Эрланд приложил палец к губам, затем коснулся уха, указал на тонувшие в полумраке углы огромной спальни, многочисленные шкафы.

— Почему ты не избавишься от него, если не уверен в нем? — девушка говорила почти одними губами.

— Мы не можем убить всех причастных к управлению страной в последние годы, или мы разрушим все.

— О чем ты? — Эда неслышно засмеялась. — Страна и так разрушена. Люди — просто нищий сброд, готовый на все.

— Ты не любишь людей, — Эрланд нахмурился.

— Что значит «не любишь людей»? За что я должна их любить? Они мне сделали что-то хорошее?

— А что они тебе сделали плохого?

 — Эрланд, от тебя ли мне это слышать?! Они же убили тебя! Свистели и улюлюкали, когда тебя приговорили к казни, когда тебя сожгли! И ты мне рассказываешь о любви к людям?! К этой черни?!

— Нет... нет, дорогая, не то ты говоришь, — колдун взволнованно встал и начал шагами мерять комнату, согнувшись, словно под тяжестью непосильной ноши. — Люди просты и доверчивы, их легко обмануть, низвергнуть в пучину порока. Но вокруг полно честных и добрых душ, готовых отдать последнюю рубашку нуждающемуся. Они зависят от того, кто руководит ими... от того, что им говорят глашатаи на площадях. Сегодня они бросают в тебя камни, а завтра будут лобызать твои следы — и каждый раз искренне. Поверь мне...

—

Но ты отказался однажды остаться среди людей и выбрал уединение.

Эрланд снова приложил палец к губам и сделал круг вокруг комнаты, заглядывая в каждый угол.

— В тот момент меня не привлекала власть. Меня влекло знание, тайны мира, тайны природы... Мне хотелось путешествовать, увидеть далекие страны, встретиться с мудрецами, учиться во всех уголках земли.

— Сейчас бы ты не повторил свой поступок?

— Не знаю, — Эрланд устало опустился в кресло напротив нее и уперся подбородком в ладонь. — Меня мучают укоры совести... Власть оказалась в руках недостойного человека... Империя пала, мой народ умирал все эти годы, все больше и больше теряя все человеческое...

— Ну хорошо, ты запланировал, и мы совершили переворот. Теперь надо повести армию, чтобы сломить сопротивление сторонников Тра-валов, если таковые найдутся. Объединить народ и восстановить Империю, которую по праву возглавишь ты!

— Если нам удастся собрать армию — настоящую армию. Если нет, то Валлас прекратит свое существование. Образуется несколько самостоятельных государств, не уважающих границы друг друга, будут вялотекущие военные действия.

— Вчера разослали письма с обращением ко всем провинциям. Что, как ты думаешь, предпочтут аристократы: войну или мир?

— Кое-кто может объединиться. Но велика вероятность, что Валла-су предстоит распад на несколько мелких стран.

— Они не устоят против сплоченной армии...

— Дорогая Эда, армию должен возглавить подходящий человек. Я делал ставку на рыцарей Арута, но понял, что они не способны. Вчера принцы были напуганы, не возражали, не пытались развить ни одной темы. Они соглашались со всем, о чем говорили я и Верон.

— Возражал лишь Варг, — усмехнулась Эда.

— Да. Варг вел себя как король. Гладиатор, только вышедший из цирка, спорил, аргументировал, разговаривал... в то время как рыцари Арута молчали. И я боюсь, что полк драагов, которым он стал командовать, примет в себя всех мужчин страны. Сражаться вместе с непобедимым Варгом — это уже войти в историю, приобщиться к славе. И что с того, что мы назначаем командующим армией Изду, если люди не будут его признавать?

— Так сделай драага нашим другом! — воскликнула девушка. — В конце концов, почему он не может возглавить армию, если он сумеет удержать ее в руках?

— Ты не можешь назвать человека другом, если он не делится с тобой своим прошлым.

— Эрланд, — Эда говорила почти нежно, — ты же тоже не делишься ни с кем своим прошлым! Мне непонятно, чего ты боишься? Ты умнейший человек, неужели не можешь сделать Варга своим преданным союзником, своим другом, наконец, как стали друзьями мы с тобой?

— В нем есть что-то, что мне не по зубам... Я видел вчера его глаза... Этого человека можно захватить, его можно посадить на цепь, но его нельзя подчинить. Доводы разума разобьются о его понятия, как волны разбиваются о берег.

— У него красивые глаза... Скажи, ты видел Север?

— Да.

— Есть ли на свете зеленый лед?

— Есть.

— Тогда у него глаза цвета зеленого льда... И вода точит камень, Эр-ланд. Найди к нему подход.

— Нет, дорогая. Это ты найди к нему подход... Сделай его нашим другом, своим другом...