Пророчество огня
Шрифт:
Я по сторонам почти не смотрела, а вот на меня обращали внимание все. Чувствовала себя главным экспонатом какой-то выставки. Не знаю, кто были эти люди, которые глазели, шептались, кланялись, приветствовали вслух. Иногда я кивала, а в остальных случаях просто проходила мимо. Наконец, служанки привели меня к заветным двустворчатым дверям, за которыми, я надеялась, находилась конечная цель. Сердце учащенно забилось словно перед опасным прыжком в воду. Резко выдохнула, пожалев, что под рукой нет стопки коньяка, которую можно намахнуть для храбрости, и направилась к дверям. Лакеи, увидев меня, распахнули створки двери с глубоким поклоном. Золушка пришла на бал.
Когда дверь открылась, в уши ударил резкий звук голосов, живой музыки, звона посуды. Удивительно, как эти тонкие
— Графиня Марисса Раш! — сказал невидимый глашатай, и в ту же секунду голоса стихли.
Сотня пар глаз повернулась в мою сторону — страшнее для моей нервной системы ничего не придумаешь: никогда не любила тусовки, и посещала их исключительно ради того, чтобы время от времени напоминать о себе друзьям или порадовать родителей.
Закружилась голова, но взгляд вдруг выхватил знакомое лицо. Я увидела Лонгфорда, который шел по направлению ко мне, а я, сосредоточив взгляд на нем, попыталась унять панику от окружающего многолюдья. Следила за его приближением и отмечала детали: темно-синий камзол, расшитый серебром, белоснежная рубашка, все так же растрепанные в элитном хаосе волосы, которые создавали сногсшибательный образ, приправленный любовью и восхищением, плескавшимися в его глазах при взгляде на меня. Лекс уверенным шагом подошел ко мне и произнес шепотом: «Ты прекраснее, чем сама жизнь», а король в это время, встав со своего трона, который оказался прямо по курсу, во всеуслышание объявил:
— Лорды и миледи, дамы и господа, мои вассалы. Этот бал проходит по очень важному случаю. Во-первых, я хотел бы представить вам Велексиана Лонгфорда, сына всеми нами любимого и уважаемого его сиятельства Брендона Лонгфорда. Сегодня Велексиан принял от меня титул герцога и должность моего советника. Прошу любить и жаловать.
Толпа захлопала, невесты на выданье и их аристократические мамаши приняли охотничью стойку. Они пока не были в курсе, женат ли он, но это вот-вот перестанет быть тайной и тогда — держись, Лекс! Король тем временем продолжил, одновременно с этим спускаясь с возвышения, на котором стоял его трон:
— Еще одним важным событием сегодня становится присутствие на этом балу графини Раш, которую с этого момента я приказываю считать невиновной в смерти наших с вами друзей. Следствие достоверно доказало, что отравил герцога и леди другой человек. Он уже схвачен и понесет наказание. Леди Марисса возвращается к нам, и мы с радостью примем ее вновь в наши ряды. Более того, статус графини меняется, ввиду того что в ходе драматических событий высшие силы решили защитить своё невинное дитя и подарили ей магический дар. Печать на ее лице лишь доказывает этот факт.
Я буквально чувствовала, как сотни глаз прожигают дырку на моем виске. Александр вплотную подошел ко мне, взял за руку и отобрал у Лекса. На лицо Лонгфорда я не смотрела, наверное, он был недоволен, но драться с королем не стал, отойдя на пару шагов. Так, я и монарх оказались в самом центре зала, окруженные толпой. Король смотрел на меня, а я не знала, куда девать глаза, пробегая ими вдоль толпы. В основном меня окружали незнакомые мне люди, чьи лица выражали интерес, удивление, зависть, раздражение или равнодушие. Несколько раз взгляд цеплялся и за более острые эмоции: в отдалении я увидела герцога Нормана, который отсалютовал мне бокалом. В его глазах плескались ненависть и решимость. Похоже, мы с Александром представляли для него самую желанную цель, которую он хотел бы уничтожить прямо здесь, на месте. Палачу очень шел его наряд: черные брюки и камзол с золотыми пуговицами. Я разглядела знакомые пряжки на сапогах, поймав флешбэк моего пребывания в темноте его Чёрного замка. От этого воспоминания меня прошибло холодным потом: те первые часы в этом мире были удушающе страшными, хуже, чем сама смерть.
Чуть левее я увидела еще одну персону, ее пристальный взгляд мне показался очень личным. Высокая брюнетка, одетая
Александр протянул мне бокал с какой-то ароматной жидкостью, по запаху это было похоже на наше шампанское. Я сделала хороший глоток, и пузырьковое веселье полетело в мои вены, ударив в голову. К нашей с королем паре начали подходить люди, они делали мне комплименты, поздравляли с возвращением, сетовали на то, что все так поздно выяснилось. Лонгфорд также подошел к нам, пользуясь своим приближенным к королю положением и остался стоять по другую руку. Если бы не Лекс и шампанское, которое я время от времени потягивала из бокала, все происходящее сейчас очень напоминало бы великий бал у сатаны, на котором я играла роль Маргариты. А если учесть, что туфли, в которых я стояла, были на размер меньше моей ступни, то не только антураж, но и наши с Маргаритой физические страдания действительно можно было назвать схожими.
Спустя некоторое время Александр вынужден был все же меня покинуть, оставив на Лонгфорда и заверив, что он вернется чтобы пригласить меня танец. Глядя на то, какие сложные танцевальные фигуры выписывали аристократы на паркете бального зала, я поняла, что ни за что не повторю это, поэтому у меня оставалось не так много времени, чтобы сломать себе ногу.
Ко мне продолжала подходить знать и поздравлять, уверять, что они ни капельки не верили в мою виновность. Женщины разговаривали со мной, одновременно с этим флиртуя с Лексом. Через десять минут я почувствовала, что почти теряю сознание. Лонгфорд вытащил меня из толпы, и мы вышли с ним на открытую террасу, чтобы немного остыть. Однако побыть вдвоем нам не удалось: слуга пришел и передал записку от короля, ввиду чего Лекс, поколебавшись, вынужден был меня покинуть. Я отказалась идти за ним в зал, сказав, что подожду на открытом воздухе. Оставшись одна, я вздохнула полной грудью, успокаивая сердце и надеясь на передышку в общении, однако в покое меня не оставили.
— Ты думаешь, что для тебя все закончилось? — раздался едкий голос за спиной, вызвавший у меня дрожь. — Как ты это сделала? Ты действительно обрела магию?
Рядом со мной стоял Норман, возвышаясь и давя своей аурой. Он смотрел на меня изучающе, прошивая иглами стальных глаз. В его черной косе сверкали крупные бриллианты, пальцы были увешаны перстнями — этот мужчина явно любил блистать и в прямом, и переносном смысле. Но сказать, что он смешон, у меня язык бы не повернулся. В отличие от того же Александра, выдающаяся мужская красота которого не подтверждалась ни поступками, ни энергетикой, оставаясь лишь обложкой, Норман был гармоничен в своем образе антигероя. Я даже могу предположить, что женщины ложатся к нему в постель штабелями. От него веет властью и пороком, а многим это нравится. Не смогла удержаться, чтобы не сравнить Нормана с Лонгфордом. Мой Лекс может быть мрачным, злым, в его глазах я не раз видела ненависть, но при этом он оставался человеком, который предан друзьям, с честью выполняет свою работу и зациклен на том, что он считает правильным, а не выгодным. Да и вообще, о человеке можно судить по его друзьям — четверка его побратимов говорит сама за себя и за него заодно.
— Ваше сиятельство! Я действительно обрела магию, хотите продемонстрирую? Говорят, у меня отменно получается стрелять энергошарами, — вложив в голос весь яд, который смогла наскрести, ответила я.
— А ты стала другой, девочка. Куда делась та влюбленная рыдающая дурочка, которая умоляла меня вернуть ей короля? А потом согласилась его убить, но и тут не справилась? Тебя не мучают кошмары после того, как погибли невиновные?
— О, так вы действительно думаете… — я оборвала себя, не выдавая герцогу истинную причину смерти Дэшона, однако меня озадачил тот факт, что и Норман искренне считал меня убийцей. С такой стороны я на эту ситуацию не смотрела.