Пророчество огня
Шрифт:
— Нет, до нас такие знания не дошли. Посмотри, какая прелесть!
Она протянула мне книгу, и я увидела, изображение демонического существа, которое держало на руках новорожденного младенца, а рядом в кровати лежала счастливая роженица — уставшая, но улыбающаяся. На голове у нее была корона, а на виске младенца очень явственно была прорисована печать, пятицветье которой не вызывало сомнений о схожести с моей. Отличие заключалось лишь в рисунке татуировки: у меня был четко прорисованный огонь, а на ребенке его схематический вариант в виде треугольника. Была ли печать у матери, было непонятно, так как на рисунке
В подъемнике мы провели весь день без еды и питья, просмотрев десятки книг, но не приблизившись даже к половине пятого сектора. Лично мне показалось, что архивариус отправил нас в раздел древнего этикета, истории и бытовых заклинаний, так как ни одной книги с со сколько-нибудь масштабной магией мы не нашли. За этот день я узнала, что колдовать на людях неприлично, а печати лучше скрывать за специальными прическами. Мы с Камиллой долго и с увлечением рассматривали картинки, где у женщин и мужчин волосы на висках были скручены в спиральки, которые были как будто приклеены к коже. Выглядело странно. Подруга сказала, что такое только в древности делали, сейчас мода обратная: выставлять свой висок всем подряд, если там есть заветный рисунок. Нашла я еще несколько весьма любопытных книжиц: «Чем меньше колдовства, тем больше магии», «Первоэлементы и лечебная магия», в которых писали о том, что жизнь человека — это баланс, но люди не хотят гармонии, а стремятся менять мир, что приводит к болезням, войнам и другим печальным последствиям.
Под самый конец дня, когда мы, наконец, уже решили сдаться и спуститься, я взяла с полки тонкую книжку, которая называлась очень лаконично: «Простые заклинания на каждый день», зато главы в ней были с очень длинными и ироничными названиями. Открыв на первой странице, я увидела название: «Как перемещать предметы по воздуху, если вы настолько обленились, что не желаете двигаться и приносить пользу своему организму». Вторая страница шла под заголовком: «Пустышкам, помешанным на красоте: как улучшить цвет лица». Это и стало моей главной добычей дня. Хотела полистать, чтобы выяснить, кто ее писал: маг, лекарь или шутник. Возникало ощущение, что автор порицает любое использование магии. Я даже вспомнила свой разговор с Зельдой, она о чем-то таком говорила. Не стала возвращать брошюру на полку, решив попросить разрешение у господина Шамуса взять с собой почитать.
Из библиотеки мы вылезли вечером — голодные и уставшие от неудобной позы, в которой приходилось просматривать книги. Но так было быстрее, чем набирать книги, спускаться, читать их за столами и потом поднимать обратно. Выйдя в коридор, я встретилась глазами с Клыком, который не покидал свой пост. Он внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал, проводив до покоев Камиллы, где мы собирались поужинать вместе. Поев, мы договорились завтра встретиться и возобновить поиски с утра пораньше, после чего я покинул подругу, направившись в свою комнату.
Зайдя в гостиную, я вытащила книжку и, с размаху запрыгнув на кушетку с ногами, приготовилась читать.
— Ты за этим провела весь день в библиотеке? Хочешь учиться магии?
Я вскрикнула от неожиданности, только в этот момент заметив Лекса, который сидел в кресле напротив, развалившись и вытянув ноги.
— Напугал!
— Клык сказал, что ты не вылазила из библиотеки.
— Да, ты прав, я ищу книги по магии.
— Какой навык ты желаешь получить? Я могу помочь, — мягко сказал мужчина, в чьих глазах тем не менее наблюдалось некое напряжение.
— Я… так, все подряд.
— Ты что-то скрываешь, — Лонгфорд встал, и, как всегда, когда нервничал или злился, начал расхаживать по комнате. Затем он остановился напротив меня, наклонился и, подхватив меня на руки, уселся опять в кресло, но в этот раз со мною на руках. Я обняла его за шею, поцеловав в напряженные скулы, уголки рта, куснув за нижнюю губу. Погладила пальцами шрам, а затем посмотрела ему в глаза. Он следил за моим взглядом и прижимал к себе, обнимая обеими руками за талию.
— Маша! Думаю, тебе кажется, что я ничего не предпринимаю, но это не так. Я знаю, что король поставил тебе ультиматум, но это ничего не значит. Сейчас мы готовимся к празднику, я с ребятами обеспечиваю его безопасность, но после Массурова дня ты откажешь ему в замужестве, а я сообщу, что сделаю тебя своей женой. Он зависим от меня, мне просто нужно время, чтобы он это осознал. Я не знаю, что мне делать со своим герцогством, я привык к кочевой жизни и отсутствию привязанностей. Но сейчас я хочу тебя, дом, семью, детей. Ты привыкла к светской жизни, тебе, должно быть, комфортно в роли герцогини. Если нет, мы можем все бросить, уехать в провинцию и осесть там. Просто дай мне время отработать свой долг и клятву королю.
Я слушала его, и мне становилось очень паршиво на душе. Я же обманываю его. Раньше мне было безразлично, что он почувствует, так как наши отношения были прыжками от ненависти до страсти. А сейчас нам было хорошо друг с другом и с каждым днем все тяжелее расставаться хотя бы на час. Именно поэтому я хотела вернуться в свою реальность как можно скорее, чтобы не пришлось вырывать свои чувства вместе с сердцем, оставляя его здесь. Но сейчас, глядя в эти любимые лучистые серые глаза, я понимала, что поздно — мой уход причинит боль обоим.
Лонгфорд попытался еще что-то сказать, но я прижала палец к его губам, останавливая. Я поняла, что скажу ему сегодня, но чуть позже. Мне хотелось еще хотя бы раз любить друг друга без горечи грядущего расставания. Я сама прижалась к нему всем телом, целуя и разжигая в мужчине страсть. Лекс зажегся за долю секунды, подхватив меня и опрокинув на диван.
— Как приятно любить тебя, когда ты в платье, — с тихим смешком произнес мужчина, забираясь рукой под мои многочисленные юбки.
— А, то есть в штанах тебе не нравилось, — подначила я, охая от его прикосновений.
— В штанах, любовь моя, мне было тяжело… — осознав двусмысленность сказанного, мужчина продолжил:
— Тяжело не любить тебя каждую секунду, когда я видел твои обтянутые этой дурацкой холстиной бедра.
Его ответ был принят мною положительно, а дальше уже было не до разговоров. К ним мы вернулись некоторое время спустя. Сегодня Лекс был на удивление словоохотлив. Словно предвидел, что предстоит неприятный разговор и оттягивал его чувственными признаниями.
— Ты ведь даже не представляешь, как я разрывался в первые дни между желанием убить и любить. Такая маленькая, вся израненная, испуганная, как зверек, — горячечно повторял Лонгфорд, целуя меня вновь и вновь.