Пророчество огня
Шрифт:
И вот в ответ на это толпа заревела. Пророчество, к этому времени навязшее у всех в зубах, озвученное самим Заргасом, заиграло новыми красками. Причем буквально. Я почувствовала сильную боль в виске, в то время как фонтан крови, который Лекс изо всех сил зажимал руками, положив меня на пол, вдруг прекратился. Я закашлялась и, почувствовав прилив сил, попыталась подняться на ноги. Лонгфорд помог, и я встала в кольце его рук, глядя на демона. Вдруг в толпе кто-то закричал, показывая на меня пальцем:
— Да здравствует королева!
Этот вопль подхватили еще несколько человек, а я с испугу вжалась в грудь Лонгфорда,
— На твоем виске круг и пять символов, как на алтаре. Пять рун, пять цветов. Заргас сделал тебя королевой.
Несколько часов назад.
Проводив Машу до туннеля, Лекс направился к королю, чтобы исполнить свои прямые обязанности, на которые он подписался, дав магическую клятву, да и просто слово, которое у него стоило не меньше. По отношению к Маше он пообещал себе, что выключит эмоции и не позволит им повлиять на решение девушки. Бешенство, которое охватило его в первые дни, когда он узнал правду о том, откуда она пришла и куда собирается уйти, было настолько яростное, что мужчина предпочел некоторое время переживать эту бурю, не показываясь любимой на глаза. За эти несколько дней он вспомнил все, что испытала Маша с первых минут появления в их реальности, и ужаснулся. В контексте новых вводных страдания девушки становились непомерными. Она была чужой в этом мире, а не просто несправедливо обвиненной. Вспомнив, как он вел себя с ней, мужчина содрогнулся от отвращения к себе. Однако сейчас уже было поздно что-то менять, тем более что Мария, как звучало ее полное имя, собиралась домой. Туда, где ее ждут родители и, оказывается, жених. А он, дурак, ревновал ее к королю, с которым она никогда и рядом не стояла.
Придя в себя, Лекс начал выполнять работу над ошибками, помогая Маше найти это треклятое заклинание переноса. Она точно заслужила вернуться домой из их гнилой реальности, причинившей ей столько боли. Чего стоило мужчине не начать умолять девушку остаться, знает только он и тренировочный зал, где он часами отрабатывал технику кулачного боя, круша снаряды в щепки. И все же он смог, выдержал. Маша выбрала свой мир — и он принял ее решение. А сейчас его задача — проконтролировать безопасность их злосчастного монарха, умудрившегося настроить против себя почти каждого поданного их государства.
На площадь Лонгфорд пришел одним из первых, расставив верных ему гвардейцев по периметру. Мысли постоянно обращались к Маше и Рэну, находившихся у него прямо под ногами. Беспокойство не оставляло, но он очень надеялся на товарища, который должен был подстраховать девушку.
— Барс, не своди глаз с толпы. Если кто-то из мятежников захочет атаковать короля, нужно успеть поставить щит. Заранее я его не устанавливаю, так как потрачу свой резерв раньше, чем что-то случится.
— Понял, командир! — сказал боевик, вздохнув, и не став тревожить Лекса своими нехорошими предчувствиями в отношении Маши.
Праздник начался около одиннадцати часов — Лонгфорд в кои-то веки следил за временем, так как ждал начала ритуала, мысленно пребывая под землей. Тем временем приехал король, сопровождаемый Гансом и Клыком. Монарх сел на отдельно выделенное для него кресло под навесом в тени возле
Вскоре заиграли фанфары, и король встал с кресла и, поднявшись на помост, вышел на свет. Он прокашлялся и обратился к зрителям:
— Народ мой! Сегодня мы собрались, чтобы отпраздновать наш ежегодный праздник. За прошедший год в нашем государстве произошло много хорошего, и я прилагаю все усилия, чтобы…
— Ободрать нас до нитки! — крикнул кто-то из толпы. Лекс дал знак, и стража начала искать крикуна.
— Все, что я делаю, это на ваше благо! — пафосно воскликнул его величество.
— И женщин наших режете во благо? — возразил назойливый голос.
— Это ведьмы! — крикнул Александр, но его уже поймали в ловушку, заставив оправдываться, а толпа, особенно, в дальних частях поля за пределами самой площади, начала кричать, не слушая. Акустика этого места во время речи короля была настроена так, чтобы звуки со всех концов поля долетали до центра и наоборот, поэтому его величество слышал не только каждый выкрик, но и шепот людей.
— Ведьмы нас лечат!
— Вы убили мою дочь ни за что!
— Мне нечем кормить детей!
— Ваши маги ничем нам не помогают!
— Лицемеры!
— Зажравшиеся ублюдки!
Эти одиночные выкрики разжигали толпу, превращаясь во всеобщий гул, при этом аристократия помалкивала, испуганно вертя головами и понимая, что назревает серьезная проблема, а среднее сословие разделилось: кое-кто присоединился к бунтарям, скандируя протестные лозунги.
— Я прошу вас послушать! — пытался донести до них король, но его слова игнорировали. Народ к гневным репликам присовокупил гнилые овощи и тухлые яйца, которые полетели в сторону короля, но, само собой, не долетали, падая на головы элиты. Аристократы начали возмущаться, требуя наказать «косоруких метателей», из-за чего град гнилых продуктов полетел на их головы уже намеренно.
Лекс смотрел на это и понимал, что нужно уводить короля немедленно, иначе его сейчас разорвут. Благо, прослойка из благородных не давала голытьбе приблизиться к сцене, но это дело времени. Скоро может начаться настоящий хаос и тогда всё, пиши пропало. Вывезти короля даже сейчас в таких условиях будет сложно, но пока хотя бы возможно. За сценой — ограждение, там толпы нет, но стоят лошади, приготовленные на случай экстренного отступления. Лекс решил, что сначала боевая звезда, изолировав короля от народа, направится в лес, а потом объездными дорогами они уже вернутся во дворец.
Лонгфорд подошел к Александру, прошептав ему на ухо о том, как следует поступить, однако в толпе вдруг раздался зычный голос, предвещавший еще большие неприятности. Лекса даже посетила внезапная мысль, что протест толпы был продуманной акцией — к сцене рвался герцог Норман.
— Король не справляется! — громко во всеуслышание заговорил герцог, и Лекс почувствовал, что его голос не просто усилен магически, маг вложил в него свой дар — силу убеждения. Толпа замолчала, вслушиваясь в каждое слово этого человека.