Пророчество (Симфония веков - 2)
Шрифт:
– Я не знаю, ваша милость.
– Она что, прилетела туда на крыльях?
– Красные круги вокруг глаз потемнели, стали цвета крови.
– Я... не могу объяснить случившееся, ваша милость. Прошу меня простить.
– И ты расставил посты, чтобы они наблюдали за перевалом в горах и за Илорком, как я приказал?
– Да, ваша милость. Она не могла покинуть королевство фирболгов одна или с почтовым караваном. Я не понимаю, как ей удалось попасть в Сепульварту раньше вас. Это... совершенно невозможно.
– Он замолчал под обжигающим взглядом ледяных голубых глаз.
– И тем не
– Именно, - прозвучал третий голос, приятный бархатный баритон.
– Ваша милость, я...
– Рука взметнулась вверх, и Гиттлесон, задохнувшись, замолчал на полуслове.
– Тебе известно, чего нам стоила твоя ошибка?
– Голос превратился в холодный, угрожающий шепот.
– Она... казалась такой безобидной, ваша милость, - пролепетал посол.
На него уставились две пары голубых намерьенских глаз, затем их владельцы молча переглянулись. Ожиданию, казалось, не будет конца.
– А ты еще глупее, чем я думал, Гиттлесон, - заявил через некоторое время священник прежним светским то ном.
– Только слепец не в силах увидеть силу, которой обладает эта женщина. Как тебе удалось настолько ее недооценить?
– Возможно, он не виноват, - задумчиво сказал Ракшас.
– Думаю, что даже Гиттлесон в состоянии ее оценить. По правде говоря, я склонен думать, что, если бы он ее увидел, он бы просто стоял, пялился на нее и теребил свой член.
– Гиттлесон проглотил оскорбление, радуясь возможному спасению.
– Кроме того, если бы ты меня спросил, я бы тебе сказал, что совсем недавно она была в Тириане.
Глаза, обведенные красными кругами, сузились.
– Продолжай.
– Сколько лет женщине, которую ты видел?
– спросил Ракшас у Гиттлесона.
– Совсем молоденькая, - с сомнением ответил тот.
– Девочка. Лет пятнадцати или шестнадцати.
– Опиши ее, - приказал собеседник, который был постарше.
– Худая, светлые волосы. Бледная. Непримечательная, если не считать того, что она очень ловко управляется с кинжалом. Я видел, как она играла в "ножички".
– А если бы я сказал тебе, Гиттлесон, что женщина в базилике была ослепительно красива, а в ее душе пылает стихия огня...
– Я видел в Илорке не ее, ваша милость.
– Смотри-ка, Гиттлесон, ты меня опередил. Сам пришел к выводу, который я собирался высказать вслух.
– Священник налил себе бренди.
– Трое спасли из Дома Памяти девочку, которая подходит под твое описание, - сказал Ракшас.
– Наверное, ты видел ее.
– Он повернулся к своему господину.
– Возможно, мне стоит нанести им визит. Мы провели вместе некоторое время, мне кажется, она ко мне неравнодушна.
– Она видела твое лицо?
– Не полностью. Могла увидеть мельком. Я с радостью займусь этим делом, отец. Она наш шанс вернуться в горы.
– Хорошо, но будь осторожен. Король фирболгов очень хитер, и он может распознать тебя. Кстати, пора переходить к следующему этапу нашего плана. Займись этим, когда будешь в Канрифе.
31
Покрытых снежными шапками вершин Зубов коснулись лучи утреннего солнца, и на фоне синего неба ледяные пики ослепительно вспыхнули, будто охваченные пламенем пожара. Пруденс пошире раздвинула занавески на окне
В четвертый раз за сегодняшнее утро кучер и стражник показывали бумаги с печатью Тристана очередному остановившему их отряду фирболгов. Пруденс снова посмотрела на горы. Эти земли показались ей прекрасными и одновременно пугающими - сумрачные, разноцветные пики разрывали небо на горизонте, точно клыки огромного зверя, устроившегося вдалеке. За всю свою жизнь Пруденс ни разу не покидала Бетани, и ее заворожила темная магия Илорка, горной страны чудовищ.
Она почувствовала на себе взгляд и, повернувшись, встретилась глазами с одним из чудовищ. Как и у остальных фирболгов, которых они видели после того, как пересекли границу Бет-Корбэра, у него была темная кожа, покрытое шерстью лицо и сильное, мускулистое, но совсем не уродливое тело. Фирболг внимательно, однако совсем не нахально ее разглядывал. Пруденс смутилась и покраснела, сообразив, что выражение его лица является зеркальным отражением ее собственного.
"Они чудовища, человекоподобные звери, которые едят крыс и друг друга, - сказал Тристан.
– И кстати, людей, которых им удается поймать".
Но, глядя на них с близкого расстояния, Пруденс решила, что это все-таки преувеличение из серии детских сказок. Всякий раз болги появлялись словно ниоткуда и молча останавливали экипаж, наставив на лошадей луки с натянутой тетивой. Проверив бумаги и убедившись в мирных намерениях гостей, они так же молча показывали знаками, что путники могут ехать дальше. И снова исчезали.
Экипаж тряхнуло, и он покатил по дороге. Пруденс снова откинулась на мягкие подушки сиденья, на котором они с Тристаном множество раз предавались тайным любовным утехам. Через минуту крошечная дверца на противоположной стенке приоткрылась и в ней появилась голова возницы.
– Уже недалеко, мисс. До главного сторожевого поста, где останавливаются почтовые караваны, осталось около часа.
Пруденс кивнула, и маленькая дверца закрылась. Она в последний раз выглянула в окошко и увидела, что разведчик из отряда фирболгов продолжает смотреть вслед экипажу. Выражение его глаз ей совсем не понравилось.
Через некоторое время дорога стала заметно ровнее и экипаж перестало нещадно трясти. Пруденс отодвинула занавеску и вдруг принялась колотить в маленькую дверцу:
– Останови, пожалуйста.
Экипаж еще немного проехал и замер. Пруденс открыла дверь и встала. Кучер не успел помочь ей спуститься по ступенькам. Пруденс подобрала юбки, спрыгнула на дорогу и зашагала к большому зеленому лугу.
Ее глазам предстал похожий на громадную чашу амфитеатр, выдолбленный в земле временем и силами природы и превращенный в произведение искусства руками человека. Забытый всеми и засыпанный пылью истории, он служил местом встреч для огромного количества людей. Разбитое каменное сооружение в самом центре наверняка служило платформой для ораторов. Амфитеатр, окруженный скалистыми уступами, зарос травой и диким кустарником. Пруденс узнала его Тристан как-то раз читал ей книгу по истории намерьенов.