Пророчество (Симфония веков - 2)
Шрифт:
В новом свете Лориториум словно родился заново. Гладко отполированный мрамор сиял, отражая каждый блик, каждый сполох света. Стали видны все изысканные детали незаконченных фресок на стенах и необыкновенной красоты резьба, украшавшая каменные скамьи, хрустальные купола уличных фонарей мерцали, точно звезды. Новому, чистому свету понадобилось всего одно короткое мгновение, чтобы прогнать мрак, в который много веков назад погрузилось это место. Огонь успокоился, и сильная струя распалась на мирно танцующие языки пламени.
Как только глаза привыкли к новому освещению,
– Лориториум будет просто великолепен, когда ты его достроишь, сказала она взволнованно.
– Идеальное место для научных изысканий и учебы, как и планировал Гвиллиам.
– Если мы до этого доживем, - сердито проговорил Акмед.
– Теперь, когда мы знаем, что ф'дору известно о существовании Лориториума, можно не сомневаться: он обязательно вернется, чтобы нанести удар. Дело времени.
– В таком случае, почему он не явился сюда раньше, до того, как ты привел в Канриф болгов?
– спросила Рапсодия.
– Чтобы это узнать, мы и хотим отвести тебя в Колонию, - ответил он и показал на проход впереди.
– Праматерь не желает открывать нам предсказание, пока мы не соберемся все вместе. Я надеюсь, что в словах мудрой дракианки мы найдем ответы на многие интересующие нас вопросы.
Рапсодия взяла свой рюкзак и повесила его на плечо.
– Понятно, - ехидно проговорила она.
– Мы собираемся сломя голову броситься выполнять волю какой-то дракианской предсказательницы.
Она спрятала улыбку, увидев, как нахмурился Акмед, и зашагала за болгами по туннелю, который Грунтор проделал в толще земли.
Даже в свете факела Грунтор видел, что Рапсодия злится все сильнее. Они с Акмедом спорили с тех самых пор, как покинули Лориториум и начали спускаться по туннелю, ведущему в Колонию.
– Я с каждым днем все больше убеждаюсь в том, что ф'дор - это Ллаурон, - заявил Акмед, не обращая внимания на молнии, которые метали изумрудные глаза Рапсодии.
– До войны он жил здесь, в Канрифе. В те дни он вполне мог иметь доступ в Лориториум. Мы знаем о его намерении возродить намерьенское государство - ты даже призналась, что он просил твоей помощи и сделать Эши королем.
– Чушь, - сердито возразила Рапсодия.
– Если Ллаурон это ф'дор и он хочет сделать Эши королем нового государства, зачем он разорвал ему грудь и чуть не убил его?
– Хватит!
– прорычал Грунтор.
– Она чувствует, что вы ссоритесь, и ей больно.
Акмед и Рапсодия удивленно на него уставились, однако Рапсодии удалось прийти в себя первой.
– Кто, Грунтор?
– Спящее Дитя, естественно. Успокойся, мисси. Она знает, что вы идете.
Певица очень серьезно посмотрела на своего друга болга.
– Хорошо, Грунтор. Надеюсь, ты мне расскажешь, как ты это узнал?
33
Праматерь ждала их в темноте в самом конце туннеля. Она с интересом посмотрела на Рапсодию, и серебряные зрачки ее глаз превратились в блестящие продолговатые
– Рада тебя видеть, Дитя Неба, - приветствовала она Певицу.
Акмед и Грунтор переглянулись; кроме двух голосов, при помощи которых она разговаривала с ними, дракианка использовала третий, сухой и шелестящий, совсем как у Акмеда. И этот голос использовал слова.
– Ты задержалась, - с упреком сказала Праматерь.
– Извините, - заикаясь, пролепетала Рапсодия, удивленная резким тоном. Она тоже не рассчитывала, что услышит голос Праматери.
– Я была далеко отсюда.
Она посмотрела на женщину, стоявшую перед ними, и была так потрясена, что напрочь перестала переживать из-за ее слов.
В диковинных чертах лица Праматери она видела сходство с Акмедом, теперь она смогла понять, в чем заключается его родство с дракианами, скрывавшееся за внешностью болга. Они никому не говорили о его дракианских корнях - если не считать Элендры, - даже Джо. Необычайная, редкая магия, которую Певица видела перед собой, объясняла лучше всяких слов, почему так важно хранить ее в тайне.
Женщина была худой, точно струна, ее кожа, испещренная сосудами, поразила Рапсодию. В то время как Акмеду она придавала устрашающий вид, у Праматери удивительная кожа казалась восхитительным украшением, словно гравюра или изощренная татуировка. По крайней мере, так представлялось Рапсодии. Ей пришлось напомнить себе, что она не видела Праматерь при ярком свете. Однако здесь, в темноте туннеля, она производила ошеломляющее впечатление. Рапсодия посмотрела ей в глаза, и ей показалось, будто перед ней зеркало, стоящее в окутанной мраком комнате. Черные, точно уголь, но сияющие внутренним светом, они изучали Рапсодию несколько мгновений, а потом Праматерь повернулась к болгам, и Певица задохнулась - столь невыносимой была потеря этого поразительного взгляда, обладающего почти такой же гипнотической силой, что и взгляд Элинсинос.
Резкость черт лица Праматери и окружавший ее, точно облако, сухой воздух почему-то вдруг напомнили Рапсодии о существах, рожденных ветром, как и дракиане, - сверчках, издающих пронзительные, скрипучие звуки; хищниках, поражающих воображение грациозностью движений; зорких по ночам сов с их немигающими глазами.
Праматерь коротко кивнула, затем повернулась и зашагала в темноту туннеля.
– Идите за мной.
Они последовали за единственной оставшейся в живых обитательницей Колонии в сердце этого места - в пещеру, где много тысячелетий лежало Спящее Дитя.
Огромные железные двери были закрыты. Праматерь остановилась перед ними и повернулась к Рапсодии.
– Ты Певица Неба.
– Ее слова прозвучали как утверждение, а не вопрос.
– Да.
Праматерь чуть наклонила голову.
– Сначала вы увидите Дитя Земли, - сказала она, кивком показав на тяжелую, окованную железом дверь.
– Затем я отведу вас в Круг Гимнов. Там вас ждет пророчество. Но сначала вы должны позаботиться о ней.
– Как?
Праматерь взялась за одну из огромных дверных ручек.