Пророк, огонь и роза. Ищущие

Вансайрес

Он поднялся на ноги и огляделся в поисках чего-нибудь, что бы могло сыграть роль трости. Не найдя ничего подходящего, он бросился в сад и, в конце концов ему повезло — он нашёл под одним из деревьев суковатую палку.

Вернувшись с ней в отведённую ему комнату, он принялся ходить по комнате, согнувшись и волоча за собой правую ногу.

«Хочешь сказать, что я не понимаю тебя, Хайнэ? — думал он, стиснув зубы. — Не в состоянии понять, что ты чувствуешь, о чём мечтаешь? Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь, как я играю твоего героя и понимаю его, может быть, лучше, чем понимаешь ты сам. Ах да, ты же этого не увидишь…»

Он

остановился в какой-то растерянности, как будто позабыв, что собирался делать дальше. Несколько минут он так и стоял, и только потом собрался с силами и, преодолев себя, вернулся к мыслям.

«В любом случае, это хороший повод, чтобы окончательно от тебя освободиться. Хайнэ, — усмехнулся Хатори. — Может быть, это единственное, чего я не мог сделать для тебя за все эти годы — понять тебя. Я это сделаю, и после этого мой долг будет уплачен. Хотя разве есть у меня перед тобой какой-то долг? Неважно. Я это сделаю и позабуду о тебе навсегда. Особенности моей странной памяти предоставляют для этого прекрасную возможность… Точнее, представляли бы, если бы я забывал о тебе точно так же, как забываю обо всём остальном. Но, кажется, будет наоборот — под конец жизни абсолютно всё выветрится из моей памяти, кроме твоего лица. Какая забавная неурядица. Хотел бы я знать, почему это так?!»

Он закрыл глаза, и в этот момент в комнату вошла Канса.

— Я услышала странные звуки… — начала она и осеклась, поглядев на палку в его руке. — Что ты делаешь? Зачем тебе это?

— Репетирую, — ответил Хатори. — Ты права, сама по себе повесть вряд ли представит большой интерес, если только мы и на сцене не изобразим оргию. Но я хочу пойти другим путём. Я хочу показать, что все эти сцены — на самом деле плод воображения беспомощного калеки. Он исступлённо мечтает обо всём этом, не понимая, что на самом деле ему это не нужно. Мечтает тем больше, чем меньше у него надежды хоть когда-нибудь это получить. Однако это замкнутый круг. Он не поймёт, что хочет совершенно другого, пока не получит это хоть однажды. Но он не получит этого никогда.

— Плод воображения беспомощного калеки? — ошарашенно повторила Канса. — Спору нет, интересная идея, но… откуда она у тебя?

— Ниоткуда, — сказал Хатори. — Это просто идея, которая пришла мне в голову.

И, вцепившись в свою палку, он вновь принялся ходить по комнате так, как будто на спине у него была тяжёлая каменная плита, а колени ломило от боли.

— А у тебя хорошо получается, — раздался внезапно голос Кансы. — Я никогда не наблюдала за калеками, но сейчас мне кажется, что у них должны быть именно такие походка и выражение лица.

— Ты думаешь? — спросил Хатори, не поворачивая к ней головы.

— Да. У тебя лицо измученное, как от сильной боли, физической и душевной одновременно. Но не только. Ещё оно какое-то… жестокое. Как будто ты хочешь…

— …причинить ещё больше боли, — закончил за неё Хатори. — Я бы хотел причинить боль миру, который сотворил это со мной, но так как я не могу этого сделать, то мне остаётся лишь причинять боль себе. Я хочу быть калекой, чтобы отомстить миру за то, что я стал калекой. И именно поэтому я никогда не выздоровею. Снова замкнутый круг, из которого мне никогда не выбраться, хотя, казалось бы, это так просто. Замкнутый круг… магический круг. Древнее заклинание. Ты знаешь об этом?

В старину это было одним из самых сильных заклинаний, при помощи которого можно было легко избавиться от неугодного человека. Долгий, однако надёжный способ. Не нужно ни ядов, ни моментального убийства. Человек просто сам себя медленно убивает.

— Что? — изумлённо спросила Канса. — О чём это ты?

Но Хатори её даже не слышал.

— Магический круг разрывается вмешательством, — проговорил он. — Но того, кто вмешается, разорвёт на части. Именно поэтому противодействующее заклинание называется… оно называется Великой Жертвой.

Какое-то время он молчал.

— Я не очень поняла, — осторожно произнесла Канса. — Про что ты сейчас мне говорил.

— Я и сам не понял, — проговорил Хатори с какой-то кривой усмешкой. — Не знаю, что за бред пришёл вдруг мне в голову. Ладно, забудь об этом. Давай продолжим. Я хочу, чтобы ты сыграла героиню. Скажи мне, ты смогла бы полюбить такого вот калеку?

И, перехватив поудобнее свою палку, он согнулся с искривлённым от боли лицом.

— Не знаю, — растерянно ответила Канса. — Я могла бы полюбить тебя, если бы ты стал калекой… да, это бы я могла. В любом случае, если ты хочешь, я постараюсь это сыграть. Что с тобой? — вдруг испугалась она. — Почему ты плачешь?!

— Разве? — спросил Хатори и, поднеся руку к лицу, и в самом деле убедился: по щекам текут слёзы. — Не знаю.

Он отбросил в сторону свою палку и, сгорбившись, опустился на пол.

— Забудь про эту идею с калекой, — проговорил он несколько минут спустя, не поднимая головы. — Забудь всё, что видела. Мы поступим по-другому. Я сыграю женщину, ты — мужчину. Это также привлечёт внимание к представлению, и вы будете иметь успех.

Глаза девушки расширились.

— Но это…

— Мне не впервые переодеваться в женское платье, — усмехнулся Хатори. — И, кажется, у меня не так уж плохо получалось. По крайней мере, кое-кого этот маскарад с толку сбил. Давай попробуем.

— Я знаю, что мужчины-манрёсю во дворце исполняют женские роли, — с сомнением проговорила Канса, переодеваясь в мужской наряд. — Но это потому, что среди них вообще нет женщин. Твоя же идея выглядит довольно странной…

— Она ничуть не более странная, чем то, что актёр вообще берётся изображать чувства и действия другого человека, совершенно на него не похожего, — возразил Хатори, втыкая в волосы шпильки с цветами. — Ты недавно сказала, что могла бы полюбить меня в качестве калеки. А в качестве женщины могла бы?

Канса приоткрыла рот.

— Как женщина может полюбить женщину? — наконец, спросила она.

— Значит, не могла бы, — сделал вывод Хатори. — В таком случае твоя любовь ничего не стоит и основана лишь на эротическом влечении.

— Ты так скор на расправу, — нервно усмехнулась Канса. — Но, в конце концов, разве любовь не основана именно на этом? Любовь между мужчиной и женщиной.

— Любовь основана на готовности принести себя в жертву ради любимого человека, — возразил Хатори. — Себя со всеми своими чувствами и желаниями, включая эротические переживания. Вот то, что я знаю. Впрочем, я отнюдь не собираюсь убеждать в этом мир. Я просто хочу помочь тебе обрести успех, которого ты желаешь, а книгам Энсенте Халии — стать чем-то большим, нежели литературой для развлечения. Давай попробуем сыграть одну из сцен.