Пророк, огонь и роза. Ищущие
Шрифт:
— Разве ты не…
— Нет, — покачал головой Хатори. — Я был слугой в доме одного господина, но господин плохо ко мне относился, и я от него ушёл. Актёром я не был никогда.
— Тогда откуда у тебя рыжие волосы?
— Вероятно, от матери или отца, — пожал плечами Хатори. — Может, они были чужеземцами. Я их никогда не знал.
— Но ты всё равно можешь отправиться с нами, — предложила Канса, помолчав. — Может быть, не в качестве актёра, но в качестве помощника. Лишние руки никогда не помешают. В конце зимы мы отправимся с новым
— Только в Арне.
— Ты, наверное, как столичный житель относишься к другим городам с презрением, но поверь мне, что твоё мнение быстро изменится, — оживилась Канса. — Астанис велик и разнообразен, ты увидишь, что в каждой провинции свои законы, свои обычаи, свои люди, своя красота. В северных областях снег сходит только к концу первого месяца Огня, когда в столице уже всё зелено и в цветах, поэтому здешнее второе название — Месяц, Когда Расцветают Магнолии, там совсем не подходит. На юге снег не выпадает вообще никогда, и там столько разнообразных растений и тропических ярких цветов... А море! Ты когда-нибудь видел море, точнее, настоящий океан?
Хатори снова покачал головой.
Слова девушки пробудили в нём странное чувство — ему ведь всегда нравилось путешествовать, смотреть на мир.
К тому же, ему действительно хотелось покинуть Аста Энур, бросить его навсегда, окончательно разорвать все связи.
Предложение стало казаться заманчивым.
— Зачем я тебе нужен? — спросил он, мягко улыбнувшись.
Канса чуть усмехнулась, пытаясь усмешкой прикрыть растерянность, и, не глядя на него, пожала плечами.
Воспоминание о Марик проскользнуло в голове Хатори лёгкой тенью.
«И почему я всегда нужен тем, кто не имеет для меня ни малейшего значения, и не нужен тем, кто нужен мне?» — подумал он, чуть вздохнув, и прикрыл глаза.
Канса позвала его вместе с собой на репетицию, и он, не имея никаких других планов, последовал за ней. Люди, находившиеся в доме, не обращали на него ни малейшего внимания, принимая его то ли за такого же, как они, актёра, то ли за любовника своей подруги.
Репетиция была устроена во внутреннем дворе под навесом, и Хатори, пробравшись куда-то в угол, уселся на сваленные в кучу деревянные доски.
Канса захлопала в ладоши, привлекая внимания — очевидно, она была если и не главой труппы, то одной из ведущих актрис.
— Друзья, — проговорила она, находясь в центре окружившей её толпы довольно бедно одетых молодых людей. — Хочу вам напомнить, что с самого начала мы поставили себе целью идти вразрез с многовековыми традициями и попытаться создать что-то новое, но это не та задача, которая может быть решена всего за несколько месяцев. Поэтому прошу вас, не теряйте надежды, не сдавайтесь и не отчаивайтесь. Пока что нас принимают прохладно, но я верю, что рано или поздно всё изменится. Давайте забудем о наших огорчениях и вместе выберем сюжет для нового представления, а потом постараемся
Хатори, до этого смотревший и слушавший довольно рассеянно, приподнял голову.
Актёры принялись обсуждать тему новой постановки, споря и не приходя к общему согласию, и всё это время он внимательно наблюдал за ними, а потом вдруг решился подать голос.
— Скажите, — крикнул он со своего места. — А имя Энсенте Халии вам знакомо?
Споры прекратились, все, как один, поглядели на него.
— Это писатель, автор эротических новелл, не так ли? — наконец, удивлённо уточнила Канса, приблизившись к Хатори. — Почему ты спрашиваешь? Уж не хочешь ли ты предложить…
— Именно, — кивнул тот. — Почему нет? По-моему, это хорошая идея.
— Но это невозможно, — растерянно возразила женщина. — Мы не можем поставить на сцене настолько фривольную историю.
— Тогда как же вы можете говорить о том, что хотите идти вразрез с традициями и создать что-то новое? — усмехнулся Хатори, подняв брови.
— Но это будет скандал!
— Зато вы привлечёте к себе всеобщее внимание.
Эти слова не то чтобы убедили всех, но прежняя отрицательная реакция сменилась сомнениями, и Хатори отправился в лавку за книгой Энсенте Халии.
«Ну что ж, пусть это будет мой прощальный подарок тебе, Хайнэ, — подумал он, проведя рукой по тёмно-зелёной обложке с золотыми буквами. — Даже если ты об этом никогда не узнаешь».
— Никто не отважится такое играть, — покачала головой Канса, пролистав книгу.
Но Хатори не собирался так просто сдаваться.
— Тогда я сам это сыграю, — заявил он.
— Ты же говорил, что актёра из тебя не получится!
— Я готов попытаться.
На лице девушки отобразились сомнения.
— Давай это сделаем, — убеждал её Хатори. — Я изображу героя, а ты — героиню. Может, это представление и не будет иметь успеха и даже вызовет всеобщие нападки, но до провинции, куда вы вскоре отправитесь, долетят только слухи о шумихе, связанной с вашим именем, и все будут собираться, чтобы на вас посмотреть.
— Соглашусь только при одном условии, — наконец, сдалась Канса. — Если тебе понравится играть, ты останешься с нами.
— Хорошо.
Тем же вечером Хатори, лёжа в постели, внимательно перечитывал выбранную для постановки повесть — ту самую, которую когда-то дал ему почитать в экипаже Хайнэ.
«По сути, история не представляет собой ничего особенного — это рассказ об эротических похождениях героя, в которого влюбляется каждая встреченная им женщина. Книга выигрывала за счёт детальных описаний постельных сцен, однако в представлении мы не сможем этого сделать, — думал Хатори, закусив губу. — Однако если знать, что герой — на самом деле калека, лишённый возможности спать с женщиной, и все эти оргии — лишь плод его воображения, неутолённое желание, исступлённая мечта, которой не суждено сбыться…»