Пророк поневоле

Шахтаров Дмитрий Степанович

Рядом со мной сидел приказчик торгового дома Адорно некто Луиджи, наш проводник и переводчик. Этот менеджер не говорил только на суахили. Правда с русским он тоже был не очень дружен. Нет, денег мы не пересчитывали, поскольку аванс был выдан наличными, а вот под расчет - только вексель . Именно в этом году в Генуе заработал самый настоящий банк и обналичиться под расчет мы могли только в Любеке. Во мне Луиджи больше всего удивило то, что я был грамотен и даже потребовал карту с маршрутом движения. А вот меня удивило, что первым крупным транзитным городом был Милан, который мы едва не захватили. Выходит - политика одно, а торговля другое. Это напоминало наше собственное

тело - какие рожи не скорчи, а кровь поступает туда и тогда, когда требуется. А вот если кровь в жилах встанет, то никакие гримасы тело не оживят.

Эти средние века оказались не такими уж средними. Со мной заключили такой договор, который почли бы за честь и в мое время - столько было в нем «если» и «в случае». Присутствовал и форс-мажор и надбавки в случае полной доставки грузов при отсутствии претензий представителя заказчика. Я даже поискал мелкий шрифт снизу, как в наших банковских договорах, те загадочные письмена, которые зачастую важнее всего предыдущего текста. Не нашел. Ничего, в будущем потомки отыграются.

Не было сомнений в том, что у моего заказчика есть представительства во многих городах и соответственно опорные пункты и не ошибся. Уже в Милане мы ночевали не под открытым небом, а на закрытой и хорошо охраняемой территории. Караван был большим и растягивался на километры. Для его охраны пришлось разбить кондотьеров на группы, создать авангард с дозорами и арьергард. Основой поклажи были восточные товары, высоко ценящиеся в Европе. Была у нас и своя конная группа. Этого хватало и на дозор и на сообщения в движении. Я ехал в середине.

Без всяких приключений мы прошли по Швейцарии, полюбовавшись на горы, в будущем отшлифованные задницами суворовских гренадеров.

Дорога поворачивала на Фрайбург и далее на Страсбург. После селения Зинген тракт сузился , стесненный громадами елей . Вот ей-богу самое место для грабителей.

Получите. Подскакавший дозорный доложил, что мостик через речушку разобран и образовалась пробка. Осталось ждать Стеньку Разина. Я передал командирам копий о занятии позиций по обеим сторонам дороги, такие ситуации мы оговаривали заранее. Наверняка будут обстреливать из леса. Десяток пикинеров встал в оборону в конце колонны. Я взял десяток арбалетчиков и попробовал обойти засаду с тыла. Еще десяток с другой стороны повел Ждан. Пробежав метров четыреста, мы вышли на местных уголовников. Те увлеченно обстреливали из-за деревьев сбившуюся в ком колонну. После первого залпа в спину они сразу побежали и многим это удалось. Спустившись с горушки, я увидел запыхавшегося Ждана.

– Атаман, то есть капитан, положили почти всех. Мужики, что с них взять. И как решились напасть на отряд?

– Значит - это еще не все. Где-то гаденыши приготовили бяку. Наверняка основная часть за речкой. Со своим десятком обойди их по ровному, а мы под павезами изобразим лобовую атаку.

Так и оказалось. С двух сторон дороги на той стороне прятались основные силы. И так же быстро, встретив жестокое и профессиональное сопротивление, они разбежались по лесу. Я не стал гонять своих людей в погоню, постреляют еще среди деревьев. Лес для урок - мать родная. Луиджи был напуган, но доволен.

– Ваша милость, - вот, уже милость, - у нас ранены трое и две лошади убиты. Мост мы уже восстановили. Видно это они делают не впервые.

– Пленных взяли? – спросил я у Нестора - единственного десятника из русских.

– Пятерых. И побили пару десятков. А у нас Гатти при смерти, двое раненых. Разбойники просто сброд. Есть и дезертиры, но в основном голытьба.

Да, еще на слуху Жакерия, когда орды доведенных до отчаянья крестьян разгромили половину Франции , уполовинив число распоясавшихся дворянчиков.

– Повесить бродяг вдоль дороги, - распорядился я и тронул уздцы.

Двухдневный отдых ожидал нас во Фрайбурге. Здесь в харчевне я встретился с Гансом. Еще подходя к объекту общепита, я услышал рев голосов, из которых выделялся самый громкий и до боли знакомый. Так и есть. Во главе сдвинутых столов гужевался Ганс Пферд - командир пикинеров.

– О!
– заорал он.
– Олег! Никак ты решил податься на вольные хлеба. Садись рядом. Кто это с тобой? Здан и Всеслав - какие морды!

– Эй, камрады. Видели бы вы как этот рус снес башку секирой пожирателю спагетти. Что значит, обычное дело? Он ее бросил и прорубил ожерелье и сетку спесивому маркизу! Ха-ха! А помнишь , Олег, как мы добрались на Корсике до запасов самбуки нашего лекаря и выжрали весь запас этого лекарства? Я тогда не послушал тебя и ты принес меня на плече, как тряпочку! Эй, хозяин, вина!

– А помнишь, Ганс, как ты нажрался по пьяни лягушачьих лапок, а когда протрезвел, то блевал три дня.

– О-хо-хо! Было дело. Наливай да рассказывай, за каким дьяволом тебя принесло?

– Идем на службу к московскому герцогу.

– И много вас?

– Полусотня. А куда тебя несет?

– Еще не решил. Там, - Ганс махнул рукой в сторону, - сцепились два лягушатника. Нужно не ошибиться. Может кинуть кости? Это дело серьезное, верно камрады? Вот деньги кончатся, протрезвлюсь, тогда и решим. Ты как? При своих бомбардах?

– Они нам не по карману. Даже аркебуз нет, хотя аркебузиров десяток.

– Слушай, капитан, у меня этого добра навалом, а что с ними делать, не знаю. Достались при дележке. Да ты не бойся, стволы из самого Нюрнберга. Есть даже с полкой.

– Не может быть!

– Вернер! Принеси – ка нам аркебузу. Ту, с тигром на ложе.

– Олег, давай меняться. Я тебя знаю, к чистогану ты дышишь ровно.

Я осмотрел принесенное оружие. Теоретически такие вещи в Германии еще не должны были делать, но вот оно во всей красе. И запальное сбоку и полка справа, а ложу и переделать можно. Подобных аркебуз отыскалось еще четыре, про «навалом» Ганс, как всегда хватил.

– Могу рассчитаться только вином.

– Четыре бочонка и они твои. Только для тебя!

– Три. У меня мальвазия - подарок для герцога.

– Ну, если только из уважения к герцогу. Отто! Тащи бочонок сюда.

Через час Ганс подарил мне бочонок пороха. Как он сказал - из уважения.

– Настоящий страсбургский, не дерьмо какое. Олег, это надо обмыть. Я бы подался с тобой со всей душой, да этих, - он растянул пальцами глаза, - побаиваюсь. Наших-то бить привычнее.

Я торопился и торопил. Караван повозок проходил за день не более тридцати километров, то есть время прохождения маршрута могло растянуться до месяца. А ведь нужно было еще разгружать и догружать товары на перевалочных базах торгового дома. Пришлось задержаться в Майнце, Ганновере и особенно в Гамбурге. После встречи с Гансом наши ряды пополнились на два копья, в том числе одно копье лучников. Я честно предупредил , что платить им нечем и кондотта может быть заключена только под добычу. Оба усатых немца скорчили рожи и согласились на такие странные условия, однако четко просматривалось, что у них есть какие-то прикидки по оптимизации нашего финансового состояния в пути следования.