Прорвемся, опера! Книга 3
Шрифт:
— Вот я вас тогда и позвал на помощь с этим Султаном. Но вышло всё чисто, и злодея задержали, и стволы нашли. Короче, всё как надо сделали.
Во дворе дома горел фонарь. Собаки тут же залаяли друг на друга, едва учуяв запах, пришлось успокаивать.
— Цыц, Герда! — прикрикнул Толя, выхода на крыльцо. — Знакомиться бум? Ха! К тебе кавалера привели.
Услышав его голос, Герда затихла и завиляла хвостиком, Сан Саныч тоже не зверствовал. Убедившись, что собаки принюхались, познакомились и друг друга рвать точно не собираются, мы их запустили в вольер и закрыли, пусть-ка останутся здесь на пару дней.
— Так, — Толя положил
— Пошляк ты, Анатолий! — сказала ждущая на крыльце рыжая девушка в короткой шубе и пошла в дом. На ходу бросила: — Всё об одном думаешь!
Там же на крыльце курил крепкий парень в одной майке, несмотря на мороз. Он молча зашёл следом.
— Это он тебе приложил? — шёпотом спросил я, шутливо ткнул Толика локтем.
— Он приложил, спортсмен же, — Толя хмыкнул. — А я его опрокинул, самбо же, да и здесь руку набил всяких быков опрокидывать. Он сестру пришёл воспитывать, типа чё она со мной связалась, и на меня бычить начал… но ты это, Паха, — добавил он встревоженным тоном, — мы всё порешали уже с ним, нормальный он пацан, просто импульсивный малость. Молодой. Всё нормально, закончили, тёрок каких-то нет, даже выпили вечерком малясь.
От него и правда немного несло спиртовым свежачком.
— Ну если что — зови. Погнали?
— Почаюем хоть, — Толя показал на дом. — Пошли, Витёк, а чё ты там стоишь, как бедный родственник? Да и чё им мешать? — он кивнул на вольер, там собакам было явно не до нас. — Ну и щенки там будут — во! Огонь, а не щенки!
— Ладно, — я кивнул. — Чай попьём и пойдём.
Попили чай с мятными пряниками и домашними калачами и отправились пешком в город. Перед этим я тщательно проинструктировал хозяев, чем кормить собаку в моё отсутствие, потому что работы у Сан Саныча много, и питаться ему надо хорошо. По пути обсудили очередное «заточение» Шухова, убитого сегодня наркобарыгу, но главное — задушенную медсестру.
— Лишь бы не серийник, — переживал Толик. — Его же хрен найдёшь, а Шухов всю кровь выпьет, пока ищешь. Но у тебя какие-то наметки есть, Паха?
— Видел тут нашего знакомого — Генку Ювелира, — начал я. — Мне Кирилл делал фотку той серёжки, и вроде бы Ювелир видел такую у одного бывшего зека, продавал он ее кому-то.
Ювелир его не видел, да я с ним даже и не говорил — мне-то главное, что есть повод проверить маньяка так, чтобы никто ничего не заподозрил. Вообще, Ювелир, и сам сидевший много лет, Кащеева, в теории, на зоне видеть мог, общих знакомых наверняка имел (а те должны были предупредить всех блатных, чтобы не имели общих дел с петухом), так что эта присказка подходит. А все вопросы с начальством (почему, мол, попёрся на хату к подозреваемому) закрою тем, что получил оперативную информацию от осведомителя.
Короче, проверю всё сам. Если и правда найду драгоценности или струну — закроем Кащеева ещё до того, как он продолжит серию, надо будет только убедить Кобылкина выбить санкцию на обыск у прокурора.
Адрес Кащеева я видел в деле, жил он в старом районе, который так и назывался — Старый город, с большими просторными квартирами в домах, правда, большинство из них со временем превратились в коммуналки.
В
В общем, всего за несколько лет приличный район превратился в рассадник правонарушений, обитель наркоманов и алкоголиков. Чёрное гетто мы его называли. Так что место было нам знакомое, часто приезжали сюда брать очередного клиента или осматривать труп по бытовухе.
— Так, — сказал я перед нужным нам подъездом. — Витя, учти, действуем мы не совсем официально. Нам сейчас главное — самим понять, насколько этот тип связан со всем этим. Если найдем улики — не кипишуем. Сделаем всё по УПК, официально выдернем группу, проведем осмотр. Если просто вот так взять улики без протокола, потом дело посыпется. Ладно, если прокурор не заметит нарушения по изъятию и судья глаза закроет, пока можно с ними договориться, идут навстречу. А вот если ушлый адвокат попадется… были у нас такие прецеденты… то синим пламенем обвинение в суде сгорит, а ублюдок на свободу выйдет. И нам, опять же, пятно. Поэтому будем действовать по обстоятельствам, но, как говорится, в рамках закона. Усёк?
— Да, я понимаю, — он кивнул.
— Втроём нам там будет тесно, так что ты его карауль в подъезде. Если явится — задержи его на лестнице, потребуй документы, это делать можно, а мы ненадолго. Если он в комнате — поговорим с ним сами, глядишь — расколется.
— Подожду, — Орлов снова кивнул. — А как его узнать?
— Смотрел Фредди Крюгера? — я хмыкнул.
— Да.
— Вот как только увидишь, сразу поймёшь, о ком речь. Не спутаешь.
— Я теперь сам хочу это увидеть, что за Фредди Крюгер там, ещё и с удавкой? — хохотнул Толя и монотонно прочитал считалочку из известного фильма ужасов: — Раз-два, Фредди заберёт тебя, три-четыре, запирайте дверь в квартире, Пять-шесть, Фредди хочет всех вас съесть. Хе-хе…
Дверь в пятую квартиру, обитая потрескавшейся кожей старого больного дерматина, судя по плачевному виду остатков чёрных лоскутов, почти никогда и не закрывалась, заходи — кто хочет. Только я её открыл, в нос сразу ударил запах затхлости, чего-то сгоревшего на кухне, сырости и канализации.
Действительно, коммунальная квартира, как в песне, только в этой не так весело и соседи — не такая дружелюбная семья, как у «Дюны». Кто-то ругался, где-то хрипела музыка, из одной комнаты магнитофон заорал на всю катушку «Айм Скетмен!», и дальше следовал набор звуков, который повторить сложно. При этом кто-то начал бить в стену чем-то тяжёлым и орать, чтобы музыку убавили.
Стёртый до досок, грязный и жирный линолеум под ногами скрипел, лампочка на потолке моргала. У входа беспорядочно были свалены тапочки и ботинки, снег с них будто никто и не стряхивал, вот и натекли лужи. Здесь же стоял тазик с землёй — очевидно, туалет для чьей-то кошки.
Я кивком показал Толе, куда идти. Мне интересна выкрашенная в белый дверь, комната Кащеева. Над дверью — стеклянное окошко, света там не видно, хозяин или спит, или ушёл. Но, судя по справке в наблюдательном деле, он работал дворником и мог задерживаться допоздна, так что, скорее всего, ещё не вернулся.