Прорвемся, опера!
Шрифт:
— Может быть по разному, — согласился отец и тяжело уселся за стол. — Но давайте обсудим, чтобы потом нас никто не удивил. Ну, что думаете? Васька, Андрюха? Вы мужики тертые, всякое видели.
— Да по старым делам всё вспоминаю, — Якут задумался. — Когда ещё Рудаков в прокуратуре работал, до его пенсии, это он же всё уговаривал прокурора отказные лепить по тем потеряшкам с хатами. А сам сейчас ездит на крузаке, квартиру вот недавно купил, дети у него в Москву переехали. И со следаками, с коллегами своими, он постоянно общается, они ему часто
— У меня тоже мыслишки есть, — Устинов посмотрел на отца. — Вот только тебе они, Лёха, не понравятся. Но ты человек грамотный, возьмёшь в оборот, я тебя знаю. Ты в таком подразделении работаешь, что тебе по должности положено всех подозревать.
— Ну, говори, Вася, я послушаю.
— Короче, я тут у Якута случайно за стол сел…
— Чекушку ту искал? — серьёзным голосом спросил Якут.
— Да чё её искать-то, давно выпили, — Устинов махнул рукой. — Короче, глянул я случайно те адреса по старым делам, которые тогда у Рудакова были, где отказные клепали. А у меня моя же первая жена работала на почте кассиром, пока мы с ней не развелись и она не уехала к маме своей… бр-р-р, — он вздрогнул. — Как вспомню их обеих, ну нахрен… И вот, мыслишка у меня появилась, — Устинов расправил усы.
— И какая? — спросил отец.
Кажется, я начал понимать, к чему клонит Устинов.
— Да вот вспомнил, что у Витьки из твоего отделения жена на почту сюда устроилась, когда они переехали в город, и пенсии всем носит. А все потеряшки — пенсионеры одинокие, которые сами на почтамт не ходили. И все их адреса находятся так, что одна почтальонша могла их обойти за раз, я маршруты-то эти знаю. И вот жена Витьки как раз и в курсе была, где одинокие живут, с которыми можно работать, а потом передать ему, что и как…
В кабинете на пару секунд повисло такое молчание, что можно было ножом резать.
— Вася, я тебя, конечно, очень уважаю, как отличного профи и матёрого опера, — медленно произнёс отец, — но сейчас ты всё за уши притянул. Нет, я понимаю, к чему ты клонишь, но так точно не было. Витька мой сам их ищет. Да мы с ним Крым и рым прошли, я его как тебя знаю…
— Леха, я предупреждал, что тебе не понравится, — Устинов пожал плечами и одновременно полез за сигаретами. — Но ты спросил — я ответил. И я ни в чём никого не обвиняю, так… версии вслух. Просто увидел закономерность. Она неприятная, да, но куда деваться? Сам знаешь, что совпадений в нашей работе почти не бывает. Но ты бы приглядел за Витьком, так — краем глаза, между делом. Знаешь, как я хочу ошибиться… Но и на старуху бывает порнуха.
— Понимаю.
— Я дяде Вите тоже верю, — сказал я, немного поразмыслив. — Но и Василий Иваныч просто так не скажет, чуйка у него на такие вещи.
— Вот, Пашка меня понимает, — Устинов сложил письмо, которое писал сегодня, в два раза и разгладил.
— Ты же поедешь с нами брать Ганса? — спросил я у отца. — Но пока дядю
— Только не в коллегах, — отец всё хмурил брови, не желая с нами соглашаться. — Но ладно, раз так хотите… Витька сейчас всё равно загружен, скоро проверка, мать их в дышло, а у нас в делах оперативного учета конь не валялся, сидит справки туда строгает. Так что сам с тобой съезжу. Пусть будет так. Кто ещё с нами?
— И я могу, — произнёс Якут. — А Толик займётся ночным делом, там ещё вал писанины. В три рыла съездим. Кстати, пирожки будешь? Последний остался, сын для тебя оставил.
— Машкины? С удовольствием.
— Ещё бы кого-нибудь взять, — я задумался. — Хотя и некого, Василий Иваныч приболел.
— Я на вокзал пока доковыляю, — Устинов убрал сложенный лист в конверт, тщательно его заклеил и убрал в карман куртки. — Пока касса работает. Мне тут Шухов отгулы давно обещал, я его задушил сегодня на этот счёт. Мне в область надо съездить. В воскресенье или понедельник с обеда вернусь.
— По твоему вопросу? — с неожиданным участием спросил Филиппов.
— Угу, — коротко произнёс Устинов и вышел.
Хитрый Василий Иванович умудрился сорваться пораньше не просто так, ведь он-то на часы смотрел, а у меня за все эти годы такое мероприятие просто выветрилось из головы. Да и суеты сегодня много, особенно, когда не спишь вторые сутки и пришлось стрелять, вот и не вспомнил.
— Пятница же, — всполошился Якут и стукнул ладонью по столу. — Совсем забыл! Сейчас же Пигасов придёт.
— Давай-ка сорвёмся куда-нибудь, пока можно, — предложил я. — Ещё столько адресов надо проверить.
— Да, добро, хорошая мысль. Тогда…
Но тут зашёл Толя, начал что-то тупить в дверях, почёсывая затылок, из-за чего мы не успели выскочить вовремя. И вскоре мы попались.
— Так, — в кабинет заглянул начальник кадровой службы Пигасов, прижимая к груди кожаную папку. — Андрей Сергеич, Анатолий Иваныч и Павел Алексеич, — он оглядел нас, как хищная гарпия, и усмехнулся. — Вы это что, забыли про меня? Вас-то мне и не хватает. И передавайте от меня большой привет Василию Иванычу, а то я его что-то не вижу.
— Он на выезде, — произнёс я.
— Выезд подождать может, — Пигасов поджал губы. — А общая планёрка — нет.
Отец развёл руками, мол, ничего сделать не могу, а потом на часы, чтобы мы не забыли о вечерней поездке. Ему на эти планёрки ходить было необязательно, из-за чего Пигасов очень бесился, но местное отделение РУОП ему не подчинялось, и сделать с этим даже такой жук ничего не мог.
В такие дни хитрый кадровик караулил всех на первом этаже, чтобы никто не свалил раньше времени, а потом делал обход по кабинетам. Работа, не работа, ему плевать, бюрократия для него на первом месте.