Прорыв
Шрифт:
Логика подсказывает, что для серьёзных и регулярных налётов на Ленинград у этих авиаполков и эскадрилий дело дойдёт нескоро. Их забота — уничтожить Балтфлот, чтобы британские и польские корабли могли прорваться в Финский залив и при поддержке корабельной артиллерии высадить десант, который и будет штурмовать город с суши. Именно поэтому, как говорят в штабе флота, лёгкая авиация с двух британских авианосцев, направленных Лондоном на помощь Польше, активно охотится за советскими боевыми кораблями и вспомогательными судами, ещё накануне 18 мая вышедшими с Таллинской военно-морской базы в открытое море.
Вторая
А вообще, конечно, перспективы для Балтийского флота очень нерадужные, если учитывать то, что против него будут действовать не только поляки, но и самый мощный в мире британский флот. Понимают это и сами флотские командиры. «Кое-какие сюрпризы», как они выражаются, они всё же подготовили, но, насколько я понимаю, долговременная задача перед ними стоит не в том, чтобы победить в одном или нескольких морских сражениях, а чтобы сохранить хотя бы часть боевых кораблей. И ставка делается на применение не столько линкоров и крейсеров, сколько на торпедные катера и подводные лодки.
Да, именно их массовое производство развёрнуто на ленинградских судостроительных предприятиях. А ещё — минных заградителей и тральщиков. Так что, проанализировав данные факты, можно предположить, что вход в Финский залив со временем (когда — будет зависеть от того, как быстро придётся выводить в ремонт крупные надводные корабли) придётся наглухо закупорить минными полями, проходы в которых будут стеречь «сидящие в засаде» подводные лодки.
Вообще, конечно, совершенно неясно, как обстоят дела на фронте. Совинформбюро сообщает о тяжёлых кровопролитных боях на протяжении всей западной границы СССР и в Закавказье. Об отдельных вклиненьях в советскую оборону на глубину до десяти-пятнадцати километров. Но где именно, на каких именно участках фронта, не сообщается. По крайней мере, насколько я понимаю, к исходу 19 мая никаких катастрофических для нас прорывов враг не совершил.
26
Генерал-майор Рокоссовский, 20 мая 1941 года
Чуть больше пятнадцати километров, линия сёл Вохджи — Айкаван — Воскеаск — Ахурик — Гетк — Еразговорс. Именно этот рубеж назначен для обороны 136-й мотострелковой дивизии. Именно на нём мы встретили утро 18 мая 1941 года. Именно здесь пролегает наиболее удобный для турецких войск путь к находящемуся у нас за спиной городу Ленинакан, второму по численности населения в Армянской ССР. Ширакская долина, пусть и не ровная, как стол, но всё же без высоких гор, затрудняющих маневрирование войсками и применение бронетехники.
Именно из-за этого все три дня нас атаковали турецкие танки. Каждые два-три часа. В разных местах, не позволяя предугадать, в каком именно месте нужно в следующий раз сосредоточить противотанковые средства. Предугадать
В отличие от нашей дивизионной артиллерии, укрытием которой служат лишь капониры, турецкая дальнобойная «прячется» за горами, начинающимися всего-то в трёх-четырёх километрах от наших позиций. Поэтому её не засечь ни по поднимаемой при стрельбе пыли, ни по звуку выстрелов, сильно искажаемому рельефом местности. Вот и молотит. Сначала — по выявленным во время последней атаки огневым позициям наших противотанкистов, а потом — по другим участкам обороны.
Уже к концу первого дня боёв артиллеристы научились под прикрытием дымовой завесы немедленно убираться с того места, откуда они вели огонь при отражении танковой атаки, поскольку, как только уцелевшие турецкие «Виккерсы» и Т-26 отойдут на исходные позиции, а пехота отползёт к своим траншеям, возобновится артобстрел. Я же приказал и расчётам противотанковых ружей немедленно уходить по ходам сообщения в тыл.
Тем не менее, даже эти хитрости не спасли нас от того, что за три дня боёв мы лишились двух третей противотанковых средств и почти половины бронтехники. Пусть и наколотили при этом не менее восьмидесяти танков противника.
Потери личного состава тоже огромные. В стрелковых полках свыше половины личного состава убитыми и ранеными. И если бы не те самые добровольцы, так досаждавшие мне ещё неделю назад, держать фронт было бы просто некому. Стрелки ведь гибнут не только от артиллерийского огня, но и от пуль турецких аскеров, сопровождающих танки.
Уже дважды турки врывались в наши передовые окопы, и выбивать их оттуда приходилось контратаками бойцов второй линии обороны. И дальше удерживать их будет всё сложнее, поскольку большинство из этих полевых сооружений разрушено артиллерийским огнём. Первым делом, если турки не идут в новую атаку, как только прекращают рваться снаряды, красноармейцы берутся за лопаты, чтобы восстановить себе стрелковые позиции.
Благодаря близости города с его военными складами пока нет нехватки в боеприпасах, но уже появились проблемы со стрелковым оружием. В первую очередь, с пулемётами, за которыми охотятся не только вражеские артиллеристы и танкисты, но и пехотинцы. А «Максим» с дырявым охлаждающим кожухом долго стрелять не сможет. Ну, три-четыре дырки в нём можно заткнуть деревянной пробкой-чопиком. Да и то — далеко не каждые. Но ведь пули попадают не только в кожухи. Бывает, и в ствольную коробку прилетают.
Винтовок же не хватает потому, что идёт формирование маршевых батальонов для пополнения войск мобилизованными, а также батальона народного ополчения из числа граждан, по тем или иным причинам, не подлежащим мобилизации. Именно он сегодня в середине дня пешим ходом добрался до дивизионного тыла, села Гарибджанян.
— Вы, товарищ Рокоссовский, просто обязаны сохранить наш батальон как единое подразделение, а не разбрасывать его бойцов по ротам и взводам в различные полки дивизии, — тут же потребовал от меня комиссар батальона, заведующий отделом городского комитета партии. — Мы, ленинаканцы, в боевой обстановке должны чувствовать локоть товарищи, с которым, может быть, всю жизнь трудились рядом. Вот рука об руку и должны бить врага.