Прорыв
Шрифт:
– Станислав Радич не простой боевик. Он учился в институте кибернетики, прекрасно разбирается в нанотехнологиях, имеет обширные знания в области медицины. К тому же он талантливый организатор, имеющий прочные связи в криминальных кругах всего мира. Ликвидировав его, мы не решим проблему полностью, но спасем тысячи жизней и надолго приостановим чудовищные испытания.
Штокман выслушал его с недовольным видом. Слишком лестная, по его мнению, характеристика для террориста задела майора за живое, но, взглянув на русского спецназовца, он сдержал эмоции.
– У
– У Радича полсотни боевиков на заранее подготовленных позициях, – спокойно осадил его Шершнев.
– Предлагаете вызвать авиацию? Превратить все это, – Штокман указал на покинутый жителями городишко, – в огненный котел?
– Нет. Есть другой план.
– Изложите.
– Пусть четверо бойцов возьмут патрульный джип и «засветятся» на окраине населенного пункта. После того как по ним откроют огонь, нужно, чтобы водитель действовал профессионально. Внедорожник хорошо бронирован, если его загнать вот сюда, – Шершнев указал на карте небольшую расселину меж двух выступающих из потрескавшейся земли скальных образований, – бойцы окажутся как бы в ловушке, но на самом деле позиция выгодная, ее можно удерживать довольно долго.
– Смысл? – хмыкнул Штокман.
– Отвлечь внимание боевиков. Появление патруля ООН не вызовет переполоха. Угроза поначалу будет выглядеть минимальной, но, когда они попытаются атаковать позицию и понесут потери, Радичу придется перебросить часть сил к северной окраине. Он ослабит южное направление, где местность совершенно открыта и достаточно пары наблюдателей…
– …которые успешно заметят штурмовую группу и поднимут тревогу!
– Нет. При условии, что патруль продержится минут двадцать.
– Что это даст?
– Я со своими бойцами успею преодолеть открытый участок местности, подобраться вплотную к окраинным зданиям, ликвидировать наблюдателей, проникнуть на территорию больницы. Мы попытаемся взять Радича живым, сохраним жизни заложникам, в случае необходимости займем оборону, чтобы не позволить уцелевшим боевикам уничтожить экспериментальное оборудование и документацию.
В глазах Штокмана появился блеск. Возможно, сейчас он подумал о своей карьере, которая, безусловно, выиграет от столь дерзкой и блестящей операции. И тут же во взгляде израильтянина промелькнуло сомнение – не много ли берет на себя русский капитан спецназа? Так ли хорошо подготовлены его бойцы, чтобы ползком преодолеть открытый участок, не совершив ни единого промаха, ни одного неверного движения?
Голографическая проекция погасла.
– Выводите отделение на исходную позицию, – пристально взглянув на Шершнева, распорядился он. – Начнете, как только патруль завяжет перестрелку. Четверых бойцов я оставляю в своем распоряжении.
Шершнев не ожидал, что майор так быстро согласится с его планом. Что-то задумал? Или просто поверил в профессионализм российского спецназа?
Жара стояла невыносимая. От лучей
Щекотливая капля пота скатилась по щеке, к подбородку.
Шевелиться нельзя. Мимикрирующая ткань экипировки плохо адаптировалась к экстремальной температуре, иногда, под определенным углом зрения, со стороны, были заметны сбои, способные выдать бойца. В большинстве случаев подобные неприятности случались в движении.
На защищенной частоте связи изредка потрескивали помехи. Похоже, где-то вдалеке бушевала «сухая гроза» – из-за резкого изменения климата подобные явления стали вполне обыденными для Африканского континента.
«Пылевая буря сейчас не помешала бы», – подумал Иван, но небо от горизонта до горизонта оставалось ясным.
Звуки ожесточенной перестрелки на северной окраине усилились, раскатисто ухнуло несколько гранатных разрывов.
– Третий, вижу группу боевиков. Покинули здание, движутся к северу.
– Четвертый, подтверждаю.
– Седьмой, фиксирую наблюдателя, – пришел доклад от снайперской пары. – Снять не могу, еще один боевик осматривает южную окраину в бинокль.
– Первый, принял. Действуем по плану. Начинаю движение.
Ползти по каменной плите, с которой горячие ветра давно сдули слой почвы, нелегко: пот заливает глаза, жар исходит отовсюду, кажется, что ты попал на раскаленную сковородку…
Иван прополз десять метров, затаился.
Пара бойцов бесшумно продвинулась чуть дальше, заняла позиции.
Теперь очередь снайперов.
Отделение продвигалось медленно, метр за метром сокращая дистанцию до окраинных зданий.
Наконец пришел долгожданный доклад.
– Девятый, зафиксировал позицию второго наблюдателя. Могу работать.
– Седьмой, доложи, – потребовал Шершнев.
– Вижу «своего». Он переместился. Работать могу.
– Третий, что у тебя?
– Часовые выходят на связь каждые пять минут, – доложил компьютерный техник группы.
Пять минут… Достаточно, чтобы проникнуть на территорию больницы.
Одного из боевиков он видел в проеме окна. Тот как раз шевельнул губами, произнеся условную фразу, потянулся к пластиковой бутылке с водой.
– Снайперам, работать!
Неслышно ударило два одиночных выстрела. Боевик, за которым наблюдал Иван, дернулся и, даже не вскрикнув, мешковато осел, выронив простреленную бутылку с водой.
– Цель: первый корпус больницы. Заходим тихо. Внутри работать на поражение. Пленных не брать.
В приказе Шершнева прозвучала жестокая логика многолетней борьбы с террористами. Осуждали рядовых боевиков. Лидерам групп наемников чаще всего удавалось избежать заслуженного наказания. Взять Радича и его ближайших помощников живыми – означало дать им еще один шанс, позволить корпорациям вызволить своих наймитов, чтобы те продолжили начатое дело. Иван уже испил эту горькую чашу, спрашивая себя у экрана сферовизора, за что гибли ребята, если власть денег в международном трибунале решала практически все?