Прорывая мрак времён

Ермакова Александра Сергеевна

Вроде, как легчает — Выходцева, против воли, затаивается.

— Kjaere, ringte du meg? [7]- звучит приглушенно-ласково голос Варгра, но с толикой волнения. Спокойствие как рукой снимает, в голове усиливается гул, превращаясь в набат колоколов. Поддонок!

Катя вскакивает с постели. Чёрт дёрнул за язык, пообещать глупость — не будет истерик и скандалов. Ненавистный оборотень. Выходцева зло стискивает кулаки — раз поклялась, значит, проглотит обиду. Спешно подходит к шкафу и распахивает створки. Достаёт бельё, футболку, джинсы. Обещала промолчать — так тому и быть, а вот насчёт «уехать», ничего не говорила.

Запах

оборотня усиливается, шаги стремительно приближаются.

— Куда-то собралась?

Катя замирает с футболкой в руках:

— Одеваюсь, не всё же в постели валяться.

— Обиделась, — мягко предполагает уличительным тоном.

Выходцева, нацепив маску равнодушия, поворачивается:

— Если даю обещание, то выполняю его.

Варгр в два шага оказывается рядом и притягивает к себе:

— Тогда зачем одеваешься? Мы вроде остановились на…

Телефон в его руке вновь вибрирует. Катя негодуя, порывается избавиться от объятий — оборотень грубовато прижимает крепче:

— Hallo! [8]- рявкает в мобилу и, чуть убрав трубку от уха, наспех чмокает Выходцеву в нос. Катя надувает губы, но вслушивается в разговор вопреки здравому смыслу. Из телефона льётся глухой мужской голос.

— Bestefar, kom jeg til dere for flere dager siden,[9] — морщится Варгр.

— Jeg har et darlig hjerte. Du vet, na forverring. Kom igjen, kan ikke lenger se hverandre igjen med deg.[10] — негрубо настаивает мужчина.

— Opphore, — незлобиво отрезает Бъёрн младший и серьезнеет. — Du har fortsatt overleve meg. Jeg kommer til deg. Snart.[11]- Сбрасывает звонок, откидывает мобильник на постель. — Ерунда! — игриво улыбается, явно намекая на разговор с мужчиной. — Дед вновь чудит — общения ему подавай. Я обещал заехать. А теперь, — с лёгкостью поднимает Катю на свой уровень. — Мы на чём-то остановились, и я бы не прочь продолжить.

— Разве нормально столько секса? — без толики юмора интересуется Выходцева и, обвив шею Варгра, трётся носом об его.

— Понятия не имею, и меня это не беспокоит, — тембр голоса оборотня меняется — появляется интимность, проникновенность. — Хочу желать тебя всегда…

Лёд обиды тает пропорционально ласкающим словам обольстителя. Катя с жаром льнёт к чувственным губам. Качается вперёд, заваливая Бъёрна младшего на спину. Мягкое приземление в ворох простыней на возмущенно скрипнувшую постель и, не прерывая поцелуя, сдавливает ногами бёдра оборотня. Проводит по мощной обнажённой груди пальчиком, рисуя замысловатые круги. Несколько минут блаженного молчания…

— Тебе нужно уезжать, — насилу отстраняется, но голос вероломно подрагивает.

— Ничего страшного, — Варгр тянет обратно. — У деда обострение каждую неделю.

— Семья — святое! — холодно настаивает Катя. — Ничего важнее нет, — выскальзывает из объятий. Варгр подаётся следом и придерживает за талию. Выходцева упирается кулаком в его солнечное сплетение: — Быстро оделся и поехал к деду.

— Киса, — отводит руку-барьер оборотень и нежно обнимает, — опять командуешь… Не уверен, что это хорошо, но мне, однозначно, нравится.

— Повторяешься…

Жадные губы неумолимо приближаются, но с мучительной неспешностью — точно гипнотическое действо, заставляющее внимать и безмолвно ждать, томиться. Катя под властью обжигающего чувства закрывает

глаза в предвкушении упоительной сладости. Шумное дыхание опаляет, жаркие потоки воздуха щекочут кожу. Сердце отбивает неровный ускоренный ритм. Тело словно податливая глина в руках гончара.

— Поедешь со мной?.. — вопрос застаёт врасплох. Выходцева едва не скулит от расстройства. Варгр не торопится… Как хищник, играющий с жертвой. На лице играет самодовольная улыбка: — Поедешь? — повторяет более наставительно.

— Нет… — неуверенно срывается с языка и тотчас губы поглощены грубыми, требовательными. Бъёрн младший рушит крохотные барьеры и отрицания, отметает напрочь желание с ним бороться. Сознание медленно, но верно покидает.

— Скажи «да», — настаивает бархатно. Рот не открывается, возмущаться уже не хочется. По подбородку, шее плавно-опускается дорожка волнительных поцелуев… Добирает до груди — Катя, застонав, прогибается навстречу. Пальцами зарывается в волосы Варгра. Наглец не останавливается, терзает, искушает. Изощренными, ловкими, умелыми прикосновениями выстраивает новую стену; создаёт уединенный мир для двоих, отгораживающий от остальных. Горячим языком изучает впадинку между ключицами… Властными губами завладевает грудью, приводя в дикое исступление. Перед глазами в темноте крутятся звёзды, по телу простреливают молнии возбуждения. Разряды взрываются, разгоняя кровь и затмевая остатки разума.

— Пожалуйста, — молит из последних сил Катя.

Варгр убивая ласками, опускается на колени — его руки блуждают везде, чувственный рот, словно ненасытная присоска не пропускает ни миллиметра.

— Ты — дорогое выдержанное вино! — не прерывает лёгких поцелуев Бъёрн младший. — С неподражаемым вкусом, опьяняющим с первого глотка. Хочется много, но понимаешь, что нужно насладиться всеми нотками, а затем с восхищением ощутить послевкусие. Я же… — выдыхает с горечью, сжимает её бёдра в кольцо рук, не давая упасть. — Я — дровосек, привыкший к дешёвому портвейну. Киса, — надламывается охриплый голос, — прости за вчерашнее.

Выходцева на секунду застывает — слёзы катятся против воли. Дыхание Бъёрна младшего касается ложбинки между грудей. Рвано сопя, Варгр прижимается, не выпуская из крепких объятий.

Поглаживая его спину, Катя с замиранием сердца прислушивается к новым ощущениям. В животе порхают бабочки, сердце уже с остервенением колотится где-то в горле. Вот почему вчера во взгляде оборотня промелькнул ужас. Варгр сам испугался, что натворил. Сейчас же его трясёт… Слов — нет. Потянув за смоляные волосы, Катя вынуждает Бъёрна младшего задрать голову, встречается с ним взглядом. В дьявольских глазах застывает искреннее раскаяние.

— Пока я с тобой, — нарушает молчание Выходцева, — я твоя, сам говорил. Моё тело принадлежит тебе, но наша страсть нас сожжёт. Уже начала страшное дело, если ты пересилил себя и признал ошибку. Возможно, шутка природы. Возможно, судьба или злой рок, но я вернула жизнь единственному мужчине, которому пока сошло с рук грубое со мной обращение, — сглатывает — от волнения во рту предательски пересыхает. — Я тоже не могу не признаться: ты прав, я тебя принимаю любого. Человеком или зверем, мне всё равно. Но помимо грубости, я бы не против… — опускает стыдливо глаза, — опробовать нежность в твоём исполнении.