Прорывая мрак времён
Шрифт:
Наступает муторная тишина. Дверь слегка вздрагивает от неуверенного удара, шелестит резкий выдох, следом раздаются тяжёлые удаляющиеся шаги. Катя ползёт к мойке и, зацепившись за край, подтягивается. Зеркало не врёт — показывает: Выходцева выглядит не лучше, чем чувствует. Зеленовато-серое лицо с блеклыми глазами, под ними синяки. Неописуемость ощущений довершает подкатившая тошнота с болевыми спазмами.
Катя включает воду. Тихо журчат струй, в голове пусто — ни мыслей, ни чувств…
Выходцева склоняется над раковиной и, зачерпнув, смачивает лицо. Прохлада бодрит. Жар уходит, тошнота отступает, но душу и сердце
Почему Белугов появляется сейчас? Только в жизни возник просвет. Нашла книгу. Варгра… За что? Катя поднимает голову — зеркало остаётся непреклонным.
Сорвав с петли полотенце, вытирается не жалея кожи. Вешает на место и оборачивается — уже что-то. Хлопает по щекам, неспешно наливаются цветом. Сильно прикусывает нижнюю губу… потом верхнюю. Отлично! Краска проявляется.
Распускает волосы и придаёт бардаку направленность. Семь лет! Ну что ж… Белугов просил запомнить его. Запомнила! Всё до малейшей детали. Пыхтение, хрипотцу, ухмылки, смех, запах, вкус пота и даже прыщи на его лице… Два первых года после воскрешения потратила на месть. Трёх гадов уже нет, остался последний. Конечно, мир не обеднел на подонков, но если есть возможность сократить их численность, почему бы и нет?
Добро пожаловать в другой мир — отмщения. Кошки — мышки начинаются!
За дверью гулким эхом вновь приближается тяжёлая поступь. Варгр… его шумное сопение не спутать ни с чьим. Катя распахивает дверь прежде, чем оборотень успевает постучать, и игривым рывком втаскивает к себе.
— Киса, — рычит Бъёрн младший, в его глазах покачивается недоброе пламя. — Ты меня пугаешь.
Выходцева резко толкает оборотня к стене и обвивает мощную шею.
— Я тут подумала, что нехорошо поступила. — Нарисовав пальчиком на груди Варгра круг, поднимается на цыпочках. Ластится щекой к щеке и, придержав за подбородок, прикусила мочку уха: — Ты признал свою ошибку, а я не показала, что действительно тебя простила.
— Я тебе поверил, — неуверенно оправдывается Бъёрн младший, его руки смыкаются на её талии.
— Зря, — облизывает Выходцева пересохшие губы. — Но, думаю, для подтверждения «прощения» самое время.
— Катья, ты чего-то приняла? — с подозрением сужает глаза Варгр.
— Нет, а надо? — притянув за шею, жарко впивается в чувственные губы. Оборотень застонет, приподнимая Катю на свою высоту. По телу бежит волна будоражащих зарядов. Резко прервав поцелуй, Выходцева выскальзывает из крепких объятий.
— Опять играешь?.. — сокрушенно-досадливо скулит Варгр.
— Не-е-ет! — медленно качает головой Катя. — Руки прочь. Сейчас командую я!
— Киса, ты…
Пальцем проводит по рту Бъёрна младшего:
— Ч-ш-ш… — негрубо затыкает. Горячий мужчина с упоительными поцелуями. Лучше пусть с ласками держится подальше, а то ещё заставит всё позабыть, а что позорнее всё рассказать. Как после него мстить? Выходцева прижимается к широченной груди и глубоко вдыхает — даже запах говорит: это её мужчина! Катя руками скользит по буграм мышц, накаченному торсу, опускается к джинсам. Нащупав пуговицы, ловко справляется с первой клепкой, второй… Проникает в распахнутый проём.
— Я не против, — бархатное рычание отметает напрочь все страхи, сомнения. Выходцева проказливо усмехается и, не сводя с Варгра глаз, опускается на колени.
Глава 38.
Ленч продолжается бесконечно долго. Стол заставлен едой,
Пот, стекающий по лбу Белугова… Его ледяной взгляд, расширенные зрачки, глаза, одурманенные наркотой.
Толстые руки с зажаренным куриным бедром… Пальцы-сардельки, тискающие обездвиженное тело, будто мясник разделывающий тушку.
Узкие губы, растянутые в усмешку… Искажённое хищной ухмылкой лицо, ржущая физиономия.
Покрасневший, хохочущих Белугов… Пыхтяще-сопящий, сосредоточенный.
Смеющийся, отвечающий на вопросы… Содрогающийся от похоти, постанывающий в экстазе, остервенело втыкающийся…
Посторонние звуки ускользают — несущественны. Мозг как персональный компьютер, выделяет и запоминает самое необходимое. Реагирует только на важное и опасное — промелькнувший интерес Белугова к происхождению. Русская… К имени — Катя… Идиоту понятно, балансирует на грани — если тварь вспомнит, придётся плюнуть на семейство Варгра — убить скота на месте, а потом разбираться, оправдываться, убегать. Но пока всё идёт гладко. Вот и хорошо, лишние глаза при отмщении тоже не нужны.
Удивительно, в холодном взгляде Белугова нет-нет, да и читается осмысленность. Часто кажется: вот-вот правда всплывёт, но также быстро ощущение пропадает. Странно, ведь не настолько изменилась. К тому же если учесть две попытки убить, нужно быть потерянным придурком с отбитой головой, чтобы забыть покушающуюся. Когда Выходцева натыкается на очередной сканирующий взгляд Белугова, от страха трясутся даже поджилки. Пора! Но вскочить не успевает — тварь заходится смехом, вклинивается в разговор, точно и не всматривался только что. Играет… Или настолько серая жидкость убита алкоголем и наркотой, что не отвечает за поведение хозяина? Второе подтверждается раз к разу… Топорные шутки, вспышки необузданной ярости, рыгание, чавканье, летящие в «цыпочку» салфетки, обглодки … Мразь себя уничтожает, но это уже ничего не изменит…
Катя сидит как на иголках. Из потока информации судорожно запоминает: где, когда, зачем и почему здесь Белугов.
Дела, несколько дней…
***
Настаёт передышка от еды. «Цыпочка», закинув ноги на диван, поглаживает набитое пузо и с глупейшей отстраненностью изучает потолок. Вонь Белугова приближается со спины. Насильник упирается ладонями в стол, поймав в капкан рук, склоняется к уху, как только Варгр с Ларсом уединяются в отдельном кабинете.
— Мы знакомы, Катюша? — шуршит на русском.
— Вы бы меня запомнили, — с напущенным равнодушием ведёт плечом Катя.
Смрадное дыхание ударяет в нос — Белугов нагло утыкается в висок носом и шумно сопит:
— Ты возбуждаешь неприличные мысли, — хриплость голоса шкрябает по нервам. Спёртый, кисло-сладкий запах с ноткой подгнившего мяса вскрывает душевные раны. Вспоминается металлический привкус собственной крови вперемешку с потом насильников. Катя сдерживает рвоту из последних сил — лишь бы не сорваться; не наброситься на тварь; не придушить на месте. Белугов трётся о спину Кати, по бедру скользит его толстая рука, сжимает ляжку — отвращение едва не вырывается тошнотой. Пальцы-колбаски юркают в промежность. Выходцева натягивает улыбку и резко смыкает ноги. Ловит насильника на месте преступления, бросает взгляд через плечо на потное раскрасневшееся лицо: