Прощай, мое мужество

Зарипов Альберт Маратович

– Ребята, вы что? Автоматы берите, а наганы это наши служебные.
– Растерянно попятились пожарники.

Мы повернулись и побежали к вертолету. Один из вОХРы все-таки увязался за нами:

– Мужики, ну вы хоть гранаты подкиньте нам!
– взмолился он на бегу.

Я достал на ходу две оставшиеся гранаты РГД-5.

– На, больше нету.
– И мы разошлись довольные друг другом.

Комбату идея с трофеями явно понравилась и, подбежав к вертолету, он приказал летчику перелететь поближе к убитым

боевикам.

– Мы их тоже заберем.
– Радостно и возбужденно прокричал он нам.

– Товарищ майор, да зачем кровью салон пачкать?
– закричал борттехник, но Маркусин уже побежал к трупам.

Стоявшие у "шестерки" оперативники попытались остановить комбата.

– Автоматы являются вещественным доказательством и мы должны приложить их к протоколам.
– Кричал один из милиционеров.

Но эта детская уловка нам уже давно была знакома… Майор Маркусин, не останавливаясь, обежал стороной оперов и прокричал:

– Ни хрена, мальчики! Автоматы мы забираем с собой! Все вопросы - к начальнику разведки Северокавказского военного округа.

Наш вертолет уже приземлился на поле и солдаты на брезентовом полотнище тащили тела погибших боевиков к двери. Погрузив их, мы сами забрались на борт. Дверь захлопнулась и мы пошли на базу.

На аэродроме уже знали, что мы везем с собой двух погибших. Сообщивший на КДП эту информацию командир нашего Ми-восьмого не уточнил чьи это трупы и теперь к нашему приземляющемуся борту со всех сторон бежали солдаты, офицеры, официантки из столовой и прочий гражданский народ.

Когда стало ясно, что наши солдаты и офицеры все живы и здоровы, народное волнение заметно поутихло. Но вот из вертолета вынесли тела погибших басаевцев и оттащили подальше от вертака. Сразу же вокруг них образовалось сборище любопытных.

Мне было понятно, что никто из них никогда в жизни не видел ни живого, ни мертвого боевика. Людям хотелось наяву посмотреть хотя бы на их трупы. Но почему-то у меня возникло неприятное чувство от этого зрелища. Если бы один из боевиков хотя бы пошевелил рукой или ногой, то добрая половина этих зевак сразу разбежалась бы в разные стороны. Но мертвый боевик совсем не опасен.

– Сбежались на потеху.
– недовольно проворчал борттехник.

Он поливал из канистры воду на пол вертолета, пытаясь смыть запекшуюся кровь.

– И зачем только их сюда привезли. Уж лучше бы там оставили, чем вот так лежать под ногами у всякой швали.

Но вода у бурчащего механика закончилась и он пошел за пожарной машиной. Скоро пол вертушки был промыт водой из брандспойта. После этого мы попросили водителя пожарки направить струю на нас. Было очень приятно смыть с себя грязь и пот, которые мы вобрали в себя за этот вылет.

– Там у пожарной части через железную дорогу и еще одну посадку находится поворот от шоссейной дороги.

А поворот как-раз на кладбище. В двенадцать должна была пойти похоронная процессия на это кладбище. Может эти духи хотели сделать на повороте засаду на траурную колонну. И народу положили бы там до хрена.- выдвинул наш доктор свою версию случившегося.

– Да, если бы они успели до автоматов добраться, то еще неизвестно на кого бы они так глазели.
– задумчиво сказал комбат, сидя в тени нашего борта.

– Ну их могли бы из пушек расстрелять двадцатьчетверки.
– отреагировал наш доктор.
– А с другой стороны, чего им нужно было себя подрывать? Сдались бы в плен, потом их на наших обменяли бы.

– Да нет. Сдаться в плен - это для них хуже смерти.
– Сказал я.
– Что там нашел?

От сборища шел наш солдат, который осторожно держал что-то пальцами. Это оказался развороченный корпус от запала гранаты.

– Еле выковырял.
– сказал довольный боец.
– Из печенки достал.

Зазубренный кусок железа был весь покрыт кровью и кусочками чего-то красно-коричневого. Еще на поле у боевиков при досмотре нашли простенький охотничий нож. Сейчас его носил на поясе один из моих бойцов.

– И охота тебе было ковыряться в этом мясе?
– спросил солдата доктор.

– А что я.
– отнекивался разведчик.
– Вон кто-то у одного ухо отрезал уже.

Я коротко выругался и приказал своему кукану:

– Иди и найди две лопаты. Как эти прокурорские закончат досматривать их, пойдешь со мной трупы хоронить.

– Это еще зачем?
– удивился Маркусин. Оттащить их за колючку, пусть там собаки их растащат.

– Нет.
– неожиданно твердо сказал я.
– Убитого врага нужно уважать. Издеваться над трупами противника - это большой грех. До захода солнца я их похороню. Я не хочу на себя грех брать.

– А-А - протянул комбат.
– Так ты ведь тоже мусульманин. Свою веру соблюдаешь?

– Может и соблюдаю - согласился я.
– Но если на войне потерять человеческий облик, то значит - тебе скоро каюк.

От тел боевиков к нам шел какой-то следователь из военной прокуратуры.

– Ну что же вы так плохо их обыскали?
– спросил он комбата.
– Милиционеры только что нашли военный билет в кармане у одного из трупов.

– А какая разница, кто нашел?
– возмутился Маркусин, главное, что нашли.

– Так военный билет милиционеры с собой заберут.
– объяснил военный следователь. А у военной прокуратуры нет ничего из доказательной базы.

– Слышь! Там в больнице еще сто боевиков есть. Ты их попроси сдать документы перед штурмом или вместе с "Альфой" штурмуй больницу.
– посоветовал ему комбат.
– Заодно будешь смотреть за соблюдением законности при штурмовой операции.