Прощение
Шрифт:
Лошадь Тру слегка заржала и отпрянула. Лошадь Ноа последовала ее примеру.
— Потише, потише, дорогая, — проговорил Тру, пустив ее вперед.
Ноа двинулся за ним, расслабившись в седле, думая о Саре Меррит.
Она бесконечно волновала его. Ему следовало уложить ее в постель вчера вечером и посмотреть, способна ли она уступить. Нет, нельзя было так делать. Он поступил правильно. Но, ведя себя правильно, так разочаровываешься. Как же, черт возьми, быть с подобной женщиной?!
«Сара Меррит, — ее лицо отчетливо предстало перед его мысленным взором, —
Ноа был поражен: впервые в жизни он хотел ухаживать за женщиной и не знал, как.
Ухаживать?!
Эта мысль пугала его.
Он хотел ухаживать за девушкой, которая была настолько добродетельна, что не могла даже позволить себе без угрызений совести поцеловать мужчину. Он, который в первый раз обладал женщиной, когда ему было шестнадцать лет! Он, который с тех пор наслаждался ими, при любом удобном случае. И он желал теперь жениться на женщине, чья пуританская добродетель обречет его скорее всего на жизнь со скудными ласками и полным подчинением строгой жене в постели.
Он совсем не предполагал, что может произойти подобное. Он считал, что влюбился в женщину, темпераментную и своенравную, как и он сам. Ожидал, что она будет прикасаться к его лицу, волосам, телу, как это делали те женщины.
Вместо этого Сара Меррит отшатнулась от него.
Тем не менее она призналась, что ее тянет к Ноа.
В этом было что-то загадочное. Если она в действительности испытывала такое чувство, а вчерашний вечер показал, что он может надеяться, чем все может кончиться? Не за всех своих женщин в прошлом он платил. Попадались девушки, хорошие и искренние, которые относились к нему так благосклонно, что отказ давался им с трудом. Это были невинные девушки, подобные Саре, но у них было естественное любопытство и желание отдаться. Если бы Сара вела себя так же, как они, поддаваясь больше искушению, чем страху, он бы скорее понял ее. У нее же был неправильный взгляд на интимные отношения: она приравнивала их к распутству.
Тем не менее он не переставал о ней думать. Он представлял себе, как приходит в дом, где она живет, стучится в дверь ее комнаты, распахивает ее и говорит прямо с порога: «Сара, я люблю тебя, А ты любишь меня?»
По правде говоря, он смертельно боялся, что она скажет «нет». Это его совершенно подкосило бы. Так целоваться, как вчера вечером! После этого любой мужчина не сомневался бы в ее истинных чувствах. Он же остался еще более неуверенным, еще более растерянным, чем раньше, потому что начинал серьезно подумывать о, женитьбе.
Тру замедлил ход лошади и подождал, пока Ноа сравняется с ним. Теперь они ехали рядом.
— Ты что-то грустноват сегодня, — заметил Тру.
— Прости, ты о чем?
— Да мне и не нужен рядом кто-то болтающий чепуху, чтобы я хорошо себя чувствовал.
— Я просто устал. Колокольный звон не давал мне уснуть вчера вечером.
— Мне тоже. Хотя красиво звучал, правда?
— Угу.
Тру повернулся и изучающе посмотрел на Ноа, ожидая, что тот скажет больше. Но он молчал, и они продолжали ехать в тишине. Вскоре всадники поднялись на холм, и перед ними
В доме родителей Керри обняла их, Керк принял их куртки, а Арден спросил6
— Вы видели Сару? Как она? С кем она видится?
Тру устремил равнодушный взгляд на Ноа, но тот не ответил на вопрос.
— Расскажи мне, — потребовал Арден. Сняв шляпу, Ноа ответил:
— Она живет хорошо, больше ничего не знаю.
— То есть как «не знаешь»? Ты знаешь все, что происходит в этом городке. Твое дело все знать.
— Не знаю.
— Ничего себе! — Арден простер руки вверх.
— Арден, Бога ради, не приставай к брату, — упрекнула его Керри.
— Я видел ее в рождественской программе вчера вечером. — Ноа надеялся крохой информации заставить Ардена замолчать. — Она руководила детским хором.
— Правда? — Очевидно, эта кроха была слишком мала и не подействовала. — Как она выглядела? Что на ней было надето?
— Понятия не имею, черт возьми. Тру, как она выглядела?
— Как ангел, — ответил Тру.
— О, черт! Я говорил, нам надо было самим пойти и увидеть ее. Разве я не говорил тебе, Ма, что мы должны это сделать?
— Слишком далеко ехать, да и обратно возвращаться в тот же день… тем более что Ноа все равно должен был приехать. К тому же неизвестно, как будет с погодой в это время года. Кроме того, я же сказала тебе и отцу, что не хочу находиться в гостинице в канун Рождества.
Им пришлось рассказывать во всех подробностях о рождественской программе. Ноа предоставил основной рассказ Тру, который исключительно подробно остановился на таких деталях, как зеленый жакет, который был на Саре, ее прическа и костюмы ангелов.
Ноа повернулся и уставился на Тру. Что, черт возьми, происходит?! Как смог Тру запомнить подобные мелочи?! Во время своего рассказа Тру смотрел на Ардена, но вся его речь показала Ноа, что Тру видел, как он уходил с Сарой. Но Тру не упомянул об этом.
День для Ноа был довольно тоскливый, несмотря на присутствие Тру, вкусную домашнюю еду матери и общество родных. Все время он мечтал о городе. Сидя за семейным столом, он хотел быть в это время в пансионе миссис Раундтри. Он смотрел на Ардена, сидевшего напротив, и воображал на его месте Сару.
Он сам замечал, что почти не принимает участия в общем разговоре, вспоминая события минувших трех месяцев: день, когда Сара подарила ему стетсоновскую шляпу, и Энди Тейтем заметил: «По-моему, она положила на тебя глаз, Ноа»; день, когда он встретил ее на дощатом тротуаре с кошкой, которую она несла сестре; вечер, когда он впервые поцеловал ее в кухне миссис Раундтри.
Ноа и Тру остались на ночь. Утром следующего дня они отправились обратно в город. Небо хмурилось, и по нему быстро неслись причудливой формы серые облака. Они предупреждали, что обратный путь будет неприятнее, чем дорога накануне.