Прошло семь лет
Шрифт:
— Сожалею, но мне ничего сказать по поводу этой истории, — сказал киоскер, возвращая Себастьяну мобильник. — Оставьте свой номер телефона. Я спрошу у Карима, моего помощника, может, он что-то слышал. В понедельник он закрывал киоск.
В благодарность Себастьян, достав пачку купюр, вытянул пятьдесят евро и протянул киоскеру. Но у того тоже была гордость.
— Уберите ваши бумажки, месье, и никому не показывайте их в этом квартале, — посоветовал он, кивнув подбородком на разношерстный люд, что толкался вокруг киоска.
Себастьян протянул ему свою визитную карточку, подчеркнув на ней телефон мобильника и написав имя и возраст сына.
— Если похищение было заснято, — снова заговорил киоскер, — охранники в метро
— А где здесь ближайший полицейский участок?
Киоскер скептически покачал головой.
— Участок есть на Гут-д'Ор, в двухстах метрах отсюда, но там сидят не самые любезные люди, каких вы можете встретить в столице.
Себастьян снова поблагодарил его, закивав головой.
Да, конечно, сейчас не было никакого смысла идти в полицию. Он решил вернуться в гостиницу, но тут в голове у него мелькнула новая идея.
«„Мальборо“! „Мальборо“! Три евро!»
Внизу, возле эскалатора метро, продавцы сигарет наверняка толкутся день и ночь. Где найти лучшую точку обзора и быть в курсе всего, что происходит? Информацию, скорее всего, нужно искать у них, а не в полицейском участке!
Себастьян решительным шагом направился к метро, замешавшись в толпе постоянных жителей квартала и редких туристов, которые забрели сюда, странствуя по Монмартру.
«„Мальборо“! Три евро!»
На ходу продавцы сигарет распахивали куртки, соблазняя своими коробочками с плохим табаком. Они не были агрессивны, скорее навязчивы и бесцеремонны. Еще удручало их количество, их громкие крики, хотелось выбраться из этой клоаки как можно скорее. Но Себастьян доверял своей интуиции.
«„Мальборо“! Три евро!»
Он вытащил из кармана фото Джереми и помахал им. Он уже привык показывать его фотографию.
— Have you seen this boy? Have you seen this boy? [18]
18
Вы видели этого мальчика? Вы видели этого мальчика? (англ.)
— Отвали, парень! He мешай работать!
Но Себастьян упорно продолжал свой путь, шагая по тротуару перекрестка Барбес-Рошешуар, показывая фотографию сына каждому торговцу сигаретами. И уже готов был отказаться от поисков, как вдруг услышал у себя за спиной негромкий голос:
— This is Jeremy, isn't it? [19]
26
Себастьян обернулся на голос, который спросил:
— This is Jeremy, isn't it?
19
Это ведь Джереми, правильно? (англ.)
— Yes! That's my son! Have you seen him? [20] — спросил он, преисполнившись надежды.
Человек, окликнувший Себастьяна, стоял среди торговцев сигаретами. Чистая рубашка, пиджак, аккуратно подстриженные волосы, поношенные, но отлично начищенные ботинки. Несмотря на низкопробную работу, человек старался выглядеть достойно.
— My name is Youssef, — представился он. — I'm from Tunisia. [21]
— Have you seen my son? [22]
20
Да, это мой сын. Вы его видели? (англ.)
21
Меня
22
Вы видели моего сына? (англ.)
— Yes. I think so. Two days ago… [23]
— Where? [24]
Тунисец с подозрением оглянулся.
— Я не могу разговаривать с вами здесь, — продолжал он по-английски.
— Прошу вас! Это очень важно!
Юсуф по-арабски обругал двух своих «коллег», которые подошли слишком близко, не сводя с него глаз.
— Знаете что… — начал он нерешительно. — Подождите меня, пожалуйста, в «Подкове». «Подкова» — это маленькое кафе на улице Бельом, всего в ста метрах от метро, как раз за магазинами «Тати». Я подойду буквально через пятнадцать минут.
23
Да. Мне кажется, видел. Два дня назад (англ.).
24
Где? (англ.)
— Конечно! Спасибо вам! Спасибо!
Себастьян воспрял духом, у него появилась надежда. Он оказался прав, что упорно продолжал поиски. На этот раз ему повезло. Он напал на след.
Себастьян перешел улицу, оказался на бульваре Барбес и двинулся вдоль огромного магазина с ярко-розовой вывеской, на которой синими буквами красовалось «Тати». Этот магазин одним из первых открыл выгоду распродаж, и вот уже полвека его вывеска оживляет квартал. В поисках выгодных покупок покупатели роются в больших пластиковых контейнерах, выставленных вдоль тротуара. Платья, брюки, рубашки, сумки, белье, пижамы, игрушки… Контейнеры переполнены всем и ничем: сюда сбросили вперемешку остатки партий, залежавшийся на складе товар, уцененные и нераспроданные вещи.
На противоположной стороне тротуара разложили свой товар другие разносчики, эти предлагают поддельные сумки «Вуитон» и контрабандные духи.
Себастьян свернул на улицу Бервик, которая вела к улице Бельом. Барбес — густо населенный и всегда оживленный квартал. Множество народа, громкие разговоры, которые производят впечатление ругани. Пестрота, движение, ощущение, что все вокруг кипит, подействовали на американца угнетающе. Даже дома и те тут были все вразнобой: к османовским [25] фасадам лепились здания из светлого известняка, а за ними виднелись муниципальные коробки.
25
В XIX веке по поручению Наполеона III префект департамента Сена барон Осман произвел радикальную перепланировку Парижа и осуществил грандиозные градостроительные работы, во многом определившие современный облик французской столицы. — Прим. ред.
Наконец Себастьян нашел кафе, о котором говорил Юсуф. Бистро с узкой дверью, зажатое между магазинчиком свадебных платьев для цветных невест и парикмахерской африканских причесок. В кафе было совсем пусто. Остро пахло имбирем, корицей и вареными овощами.
Себастьян уселся за столик у окна и спросил кофе. Он хотел позвонить Никки, но удержался. Позвонит ей позже, когда будет знать что-то определенное, не стоит растравлять ее ложными надеждами. Он залпом выпил чашку эспрессо и посмотрел на часы. «Время, похоже, остановилось», — подумал Себастьян, грызя ногти. Приклеенная к стеклу афишка предлагала услуги мага-ведуна: