Прошло семь лет
Шрифт:
«Доктор Жан-Клод.
Избавит от порчи, снимет сглаз.
Вернет неверного супруга.
Любимый муж, любимая жена навсегда вернутся в лоно семьи».
«Вот к кому стоило бы обратиться», — с насмешкой подумал Себастьян и увидел входящего в кафе Юсуфа.
— У меня очень мало времени, — предупредил тунисец, усаживаясь напротив Себастьяна.
— Спасибо, что пришли, — поблагодарил его Себастьян и положил на стол фотографию Джереми. — Вы уверены, что видели моего сына?
Юсуф стал внимательно рассматривать
— Совершенно уверен. Юный американец лет пятнадцати-шестнадцати, который сказал, что его зовут Джереми. Я видел его позавчера у Мунира, одного из наших «банкиров».
— Банкиров?
Юсуф отхлебнул кофе, которое себе заказал.
— На перекрестке Барбес-Рошешуар каждый день продается не одна сотня пачек сигарет, — объяснил он. — Продажа табака организована точно так же, как продажа наркотиков. Оптовики закупают товар у китайцев. Утром они приносят его на место и распихивают всюду, где только могут: по мусорным ящикам, в ящики под витринами, в багажники машин, которые стоят в условленном месте. А потом мы продаем эти пачки, бегая по улицам.
— А «банкиры»?
— Они собирают выручку.
— Но что мог делать Джереми у этого Мунира?
— Не знаю, но мне показалось, что его держат там против воли.
— Где живет этот Мунир?
— Улица Капла.
— Далеко отсюда?
— Не слишком.
— Пешком можно добраться?
— Да, но я не советую вам этого делать. Мунир не простой человек и…
— Могу я вас попросить проводить меня к нему? Я хочу поговорить с ним с глазу на глаз.
— Я вам уже сказал, что это плохая идея.
Лицо у тунисца стало испуганным. Чего он боится? Лишиться работы? Привести с собой нежелательного свидетеля?
Себастьян постарался расположить его к себе.
— Я вижу, вы добрый человек, Юсуф. Отведите меня к Муниру. Вы понимаете, как я хочу найти своего сына.
— Хорошо, — сдался наконец тот.
Они вышли из кафе и по улице София вновь вышли на Барбес. Было два часа дня, солнце светило вовсю. Бульвар все так же кипел жизнью. Молодые, старые, дети, инвалиды. Женщины в чадрах, женщины в коротких юбках.
— Где вы научились говорить по-английски, Юсуф?
— В Тунисском университете. Я окончил факультет английской литературы и цивилизации, но полгода назад был вынужден покинуть родину.
— А мне казалось, в Тунисе все налаживается.
— Жасминовая революция и свержение Бен Али не создали рабочих мест по мановению волшебной палочки, — горько сказал он. — Жить в Тунисе по-прежнему очень трудно. Молодежи, даже с дипломом, рассчитывать не на что. Я решил попытать счастья во Франции.
— У вас есть документы?
Он отрицательно покачал головой.
— Ни у кого из нас нет документов. Мы все приехали сюда на «Лампедузе» прошлой весной. Я ищу квалифицированную работу, но это практически невозможно, не имея документов. Я не особенно привередлив, но мне удалось пристроиться только к продаже сигарет. Мы вынуждены жить в
— А куда смотрит полиция?
Тунисец расхохотался.
— Для очистки совести полицейские совершают рейды каждые десять дней. Ночь проводишь под арестом, платишь штраф и снова возвращаешься на улицу.
Юсуф шагал быстро, его ждала работа, он дорожил временем.
Себастьян с трудом выдерживал темп, заданный тунисцем. Чем дальше они шли, тем сильнее возрастало его беспокойство. Честное слово, такая удача не могла быть правдой. С какой стати его сын мог оказаться у какого-то спекулянта сигаретами за шесть тысяч километров от Нью-Йорка?
Они вышли на крошечную площадь, залитую солнцем, но провожатый тут же увлек Себастьяна в узкий темный проулок, который вел к бульвару Шапель.
— Мне очень жаль, — произнес Юсуф, вынимая из кармана нож.
— Но…
Тунисец присвистнул сквозь зубы. И тут же по бокам Себастьяна выросли еще два парня.
— Я же предупреждал: здесь каждый за себя.
Американец открыл было рот, но тут же получил удар в печень. Он попытался сопротивляться, но у Юсуфа это получилось лучше, и ударом кулака в челюсть он повалил Себастьяна на землю.
Сообщники тунисца подняли его, но лишь для того, чтобы было удобнее избивать. Себастьяну досталось по полной: локтем в поддых, удары ногами, пощечины, оскорбления. Не в силах защититься, Себастьян прикрыл глаза и старался выстоять под ударами, которые сыпались на него со всех сторон. Избиение было заслуженной расплатой и возмездием. Его крестным путем. Via Dolorosa.
Его обвели вокруг пальца, как ребенка.
А какого черта он тряс своей пачкой денег перед этими людьми? Теперь получает по заслугам. Тунисец и в глаза не видел Джереми. Зато слышал его имя, когда Себастьян разговаривал с киоскером. Когда Себастьян так беспечно достал целую пачку евро… Юсуф воспользовался его доверчивостью, и ему, Себастьяну, нет оправданий. Он само легкомыслие, беспечность и бестолковость. Он сам полез в волчью пасть. Элегантный костюм, толстый бумажник, самодовольная американская рожа — лучшей добычи не найти. Сам, сам во всем виноват.
Хорошенько отмутузив американца и забрав все, что было у него в карманах, Юсуф сделал знак помощникам. Оба мгновенно отпустили жертву и в тот же миг исчезли.
Тупая боль в затылке, разбитая губа, набрякшие веки, Себастьян с большим трудом приходил в себя. Попробовал открыть один глаз. С трудом различил вдалеке толпу пешеходов и поток машин на бульваре. С немалым трудом поднялся на ноги.
Рукавом пиджака стер кровь, которая сочилась из губы и из носа. У него забрали все: бумажник, деньги, мобильный телефон, паспорт, ремень, ботинки. И старинные часы, которые достались ему от дедушки.