Проси, что хочешь: сейчас и всегда
Шрифт:
– Дворняга, беспородный, у него в крови одновременно все породы и ни одной конкретной.
Мы втроем смеемся. Симона радостно уходит, чтобы рассказать все Норберту. Я ставлю щенка на пол, а Эрик говорит, сдерживая Труса, чтобы он не запрыгивал на меня:
– Тебе понравились твои подарки?
Радостная и влюбленная я целую его и мурлычу:
– Любимый, это самые лучшие подарки. А ты самый лучший мужчина.
Эрик счастлив. Я вижу это по его глазам.
– Пока они могут пожить в гараже, а потом мы сделаем им будку во дворе.
Я смотрю на него. Я поверить не могу, ни в коем случае!
–
– Дома?
– Да.
Именно в это мгновение щенок, который ползал по полу, сделал лужу. Вот угораздило в самый неподходящий момент! Эрик глядит на меня и серьезно спрашивает:
– Внутри дома?
Я хлопаю глазами, потом заговорщицки подмигнув ему, шепчу:
– Ты ведь думал о том, чтобы увеличить семью. Теперь нас будет пятеро.
Мой немец закрывает глаза и раздумывает над тем, что я только что сказала, и, прежде чем он сможет придумать, что мне ответить, я тороплю его:
– Ну же, Эрик, - говорю я, взяв щенка.
– Давай сделаем Флину сюрприз.
– А он не испугается Труса?
Я отрицательно мотаю головой.
Мы очень тихо направляемся к его игровой. Я осторожно открываю дверь и подталкиваю в образовавшуюся щель животное.
– Трус! – кричит мальчик, обнимая его.
Громкий смех Флина раздается по всей комнате. Это просто потрясающе, великолепно! Пес переворачивается на спину, чтобы ему почесали брюхо. Ребенок полностью счастлив, пока не замечает на моих руках кое-что, что привлекает его внимание. Округлив глаза, он подходит ко мне и задает вопрос:
– А это кто?
Счастливый Эрик, больше всех удивленный тем, как рад его племянник, объясняет:
– Когда я отправился искать Труса, он жил в том же приюте. Трус не захотел его там оставлять одного, и он пошел с нами.
Мальчик изумленно смотрит на своего дядю. Две собаки! Две. Я с радостью передаю ему на руки песика.
– Этот малыш будет твоим супердругом и суперталисманом. Поэтому имя ему выбираешь ты.
Эрик глядит на дядю и, увидев, что тот согласен, улыбается. Он долго оглядывает белого щенка и произносит, подмигнув мне:
– Я назову его Кальмар.
От этих слов огромный узел чувств поднимается к моему горлу, и я улыбаюсь. Мальчик показывает мне большой палец, я прикладываю к нему свой, и, в конце концов, мы прижимаемся ладонями. Мы смеемся. Эрик целует меня в шею и, видя своего племянника счастливым, шепчет мне на ушко:
– Когда захочешь, ты знаешь… я женюсь на тебе.
Глава 31
Проходят дни, и мое лицо постепенно приходит в норму. И вот наконец под внимательным взглядом Эрика врач снимает мне швы и улыбается, глядя на созданный им шедевр. Они совсем незаметны, чему я несказанно рада.
С появлением Труса и Кальмара в дом пришли смех, радостный лай и полный кавардак. Поначалу Эрик возмущался. Он злился при виде луж на полу, оставленных Кальмаром, но, в конце концов, сдался. Трус с Кальмаром его обожают, а он обожает их.
Вот уже много дней, когда я просыпаюсь и выглядываю в окно, то с удовольствием наблюдаю за тем, как Эрик бросает Трусу палку,
Кроме того, уже несколько раз я ездила с Эриком на стрельбище. Мне все также не нравится оружие, но я наслаждаюсь тем, как он хорош в стрельбе. Я им горжусь. Однажды утром, когда мы там были, он представил меня своим друзьям, один из которых поинтересовался, не испанка ли я. Я немедленно отрицательно покачала головой и уточнила: «Бразильянка!» И мужчина тут же произнес: «Самба, кайпиринья».[40] Я соглашаюсь и смеюсь. Очевидно, что в зависимости от того, откуда ты родом, тебя преследуют одни и те же штампы. Эрик удивленно гладит на меня, но, в конце концов, его губы расплываются в улыбке. Той ночью, когда мы занимались любовью, он ехидно прошептал мне на ушко:
– Давай же, бразильянка, станцуй для меня.
Флин делает значительные успехи и со скейтом, и с коньками. Он сообразительный парень, и быстро всему учится. Мы занимаемся тайно, когда Эрика нет дома. Если бы он нас увидел, то убил бы! Симона улыбается, а Норберт ворчит. Он предупреждает меня, что сеньор разозлится, когда узнает. Я понимаю, что он прав, но уже не могу прекратить занятия. Отношение мальчика ко мне изменилось, и теперь он сам меня ищет и постоянно просит, чтобы я ему помогла.
Иногда Эрик за нами наблюдает и понимает, что между нами произошло что-то, что стало причиной таких перемен. Когда он спрашивает у меня об этом, я приписываю этот факт появлению в доме животных. Он соглашается, хотя я вижу, что мне не удалось его убедить. Но больше он не задает вопросов.
Когда мне в первый раз удалось потихоньку ускользнуть с Юргеном, чтобы покататься на мотоцикле, я круто провела время. За столько дней, проведенных дома в безделье, я почти сошла с ума, поэтому я прыгаю, делаю крутые виражи и ору от радости вместе с кузеном Эрика и его друзьями, проносясь по козьим тропам в окрестностях Мюнхена. У меня из головы не выходит Эрик. Я должна ему все рассказать. Проблема в том, что мне никак не представится подходящий случай. И эта ситуация начинает меня мучить. Наши отношения строятся на доверии, и на этот раз именно я предаю это доверие.
Однажды вечером, когда я в гараже вожусь с мотоциклом, из колледжа возвращается Флин. Мальчик ищет меня, а когда находит, то завороженно глядит на мотоцикл. Он его узнает. Пояснив, что он принадлежал его матери, я прошу парнишку хранить все в секрете от своего дяди, но тут он спрашивает:
– Ты умеешь на нем ездить?
– Да, - отвечаю я, мимоходом демонстрируя ему свои руки, испачканные маслом.
– Дядя Эрик будет злиться.
Эти слова меня забавляют. Все, абсолютно все, знают, что Эрик будет злиться. Тогда я ему отвечаю: