Проспавший смерть, опоздавший к рождению
Шрифт:
Разбуженные и вновь поставленные в строй ремонтные боты верфи со скрипом начали ползать вокруг корабля. Вновь всё наполнилось стуком, скрежетом и прочими звуками, сопровождавшими их работу. Яхта была построена где-то на семьдесят процентов, по плану оставалось лишь несколько дней работы. И пока всё равно приходилось ждать, Руслан попросил Александра пригнать оставленного снаружи "Шершня". Дистанционное управление сработало на "ура", десантный танк скоро завис у одного из окон. Перебравшись в него через один из шлюзов, они быстро слетали туда-обратно в ремонтный цех, где полностью вернули машине её некогда урезанную функциональность, добавив кое-что ещё и сверх.
Далее, был совершён поход в ещё одну оружейную – но потери оказались неожиданно велики. То ли порождения Хаоса стянулись отовсюду, то ли поумнели, то ли изначально в тех местах были сильнее и опаснее – но, как бы там ни было, несколько индейцев не вернулись из вылазки. Вынеся подчистую всё, до чего удалось добраться, и вернувшись на верфь, решили на этом пока завершить попытки обогащения и повышения благосостояния себя и своих соратников, и свернули поход.
Индейцев небольшими группами стали вывозить наружу – Александр работал за таксиста, прицепив для ускорения процесса к танку контейнер и дав пару раз слетать Хосе. Вниз была доставлена и значительная часть оружия, и ремонтные боты, которым теперь суждено было обслуживать поломавшихся мустангов и кибернетических тварей, служивших племени Красноногих, вроде роботов-собак. В одном из боксов второй оружейной обнаружилось несколько паукоподобных боевых дронов, пару из которых так же выдали племени для охраны лагеря.
Тем не менее, когда работа по строительству корабля была завершена – многие индейцы были вновь доставлены наверх. Руслан пригласил своих друзей на торжественный момент первого подъёма яхты, получившей название "Касатка". Жрец разбил о борт поблескивающей металлом красавицы глиняную бутыль с индейской брагой, объяснив свой поступок тем, что этого требует какой-то древний ритуал, и вновь построенный корабль впервые плавно приподнялся над поверхностью ангара, под искренние и восхищённые крики.
Все присутствовавшие были торжественно приглашены внутрь, и спустились вниз, на землю, прямо рядом со становищем, на глазах у всего племени и прибывших на такое значимое событие дружественных соседей.
– Мой белый брат поразил меня в самое сердце тем, что сделал для нас, и тем, что смог оживить мёртвый металл, заставив повиноваться себе! Я рад, что мы назвали тебя своим родичем, открыв свои дома для незнакомого, но уже заставившего себя уважать бледнолицего!
– Я тоже рад, Летящий Орёл, что вновь увидел вас. И что смог помочь. Но, к сожалению, нам придётся улететь…
– Как? Мы надеялись, что теперь, с такой поддержкой, наше племя станет самым уважаемым на всей Равнине… А может, и вне её…
– Я надеюсь, что вернусь. Обещать боюсь… Очень хотел бы, частичка меня всегда остаётся с вами. Но, к сожалению, есть вещи, которые мне неподвластны, и есть ещё одно дело, которое я не могу оставить незавершённым…
– Дело? Если мои руки или разум нужны тебе, только скажи, я всегда рад буду помочь своему брату!
– Нет, там ты мне не поможешь… Сможет помочь только одно-единственное существо, и оно – не человек.
– Куда же устремлены твои помыслы, что ты задумал такое, в чём помощник может быть только не нашего рода?
– Да всё просто. Мне нужно только одно – понять, кто я такой.
Slice FFA157D600023201
Когда
Змей галопом пронёсся к месту сбора и резко осадил мустанга, едва не врезавшись в собравшуюся толпу.
– Беда! Большой отряд длинных ножей! Двигаются сюда! Всех наших убили, только я остался… И за мной гнались всю дорогу! Скоро будут здесь!
Змей, наконец, спешился, кто-то из женщин поднёс ему флягу с водой, и молодой воин с жадностью припал губами к сосуду. Было видно, что он крайне измотан, и это было очень плохо – ведь мало кто из представителей "цивилизованных" народов способен выследить индейца. И это могло значить, в частности, что по их душу пожаловали рейнджеры, страшные враги и славившиеся своей беспощадностью убийцы.
Холд окинул взглядом своих новых сородичей, тех, с кем прожил вместе уже столько лет. Суровые, немногословные воины, их молчаливые и послушные женщины. Дети, которые никогда не взрослеют – и обречены из года в год отыгрывать одни и те же роли, хотя давно уже переросли их. Старики. Несчастные, обречённые коротать вечность в дряхлых и бессильных телах… Все эти обыденные для данного мира вещи подсознательно казались неправильными, но другой жизни у него не было, и приходилось принимать всё, как есть. Хотя, он твёрдо знал, что когда-то всё было иначе – ведь откуда-то же бралось стойкое ощущение иррациональности и нереальности окружающего мира.
Взгляд, обегавший сородичей, сам собой остановился на жене – вернее, вернулся к ней. Чистый Ручей стояла, как и все, с серьёзным лицом – но на нём, однако, не было страха. Женщина, как истинная представительница своего племени, всю жизнь существовала в условиях, когда ей грозила постоянной опасность, и воспринимала это спокойно.
Она была очень хороша собой – один раз посмотрев на неё, невозможно было оторвать глаз и прервать наслаждение её первобытными красотой и грацией. Казалось чудом, что такое сокровище досталась ему. Индианка, заметила обращённое к себе внимание, улыбнулась своему мужу – слегка, едва заметно, но этого было достаточно, чтобы внутри поднялось что-то, захлёстывающее тёплой волной.
Он подошёл к ней, приобнял за плечи и тихонько сказал:
– Не бойся, Чистый Ручей. Всё будет хорошо. Мы сейчас отвадим этих незваных гостей, и я сразу вернусь к тебе.
Но этим словам не суждено было подтвердиться. Вернее, вернуться-то он вернулся, и действительно почти сразу, как смог. Но вовсе не тогда, когда рассчитывал, а гораздо позже…
Slice FFA157D600023211
Вообще-то, он боялся умирать. Несмотря даже на то, что знал – это не должно быть окончательной смертью, за нею последует некое чудесное воскрешение. Но когда пришло время погибать, даже тот страх, что всё-время подспудно присутствовал, куда-то ушёл, остались только азарт и досада, что получилось унести с собой слишком мало вражеских жизней. Правда, уже и этого должно было хватить, чтобы дать остальным достаточную фору и преимущество перед противниками, шанс выжить и победить.