Просроченное завтра
Шрифт:
— Это, наверное, сложно?
— Сложно, но когда нужно заработать, ты просто это делаешь и все тут. Мы с парнями покупаем в приемных пунктах ящиками пустые бутылки от Бакарди- Мартини и тренируемся. Кто больше разбил, тот потом и подметает. Ну, правда, народ бурно реагирует не тогда, когда бармен бутылку поймал, а когда он ее разбил… Полную… Бывает, покрываем ее чаевыми, а бывает… Но мы опять, кажется, на деньги скатились. Давай уже доедай тортик и пойдем приобщаться к прекрасному. Но если тебе балет надоест, ты скажи, и мы сразу уйдем.
— Мне не надоест. Последний раз я была на балете
— А я вообще не был… Я мимо пробегал… Отсиживать приходилось только оперы. У брата тяжелый кулак.
— Мы тоже с братом дрались, хотя у нас разница четыре года.
— У нас пять лет, но мы не дрались. Брат всегда следил за внешним видом. Я до сих пор себя заморышем рядом с ним чувствую.
Алена улыбнулась — мужчины тоже любят комплименты, но она промолчит. Даня набивает себе цену. Все они одинаковы! Вне зависимости от возраста и толщины кошелька.
— Андрей просто красив дьявольской красотой, — продолжал тот зачем-то. — Это что-то с чем-то. Он в деда пошел. А какие у него волосы. Кудри до плеч. Ему Федьку Басманова бы играть. Вот по нему роль… Знаешь, кто такой?
— Знаю. Я историю сдавала этим летом.
— Клево! Давай уже жуй, буржуй.
До театра они тоже не шли молча, но Даня не выпустил инициативу из рук, вернее рта — руки у него были заняты пальцами Алены. А та не вырывалась. Даня просто рассказывал, без всяких риторических вопросов и желания унизить собеседника уличением в незнании чего-то.
— Хорошо все же, что мы на балет идем. Знающие люди, не мой брат, конечно, говорят, что в Михайловском балет еще можно посмотреть, а вот оперу только в Мариинке. Ну, Андрей на это говорит, что зато нам типа есть, куда расти. А в Мариинке болото — они же уже эталон. Эталон, который сам решил, что он эталон, — добавил со смехом Даня и спустился на проезжую часть, чтобы Алене лете было разойтись с китайскими туристами. — Театр — это машина по зарабатыванию денег. На туристах. Что с нас-то, нищих, возьмешь. Вот балет и живет. Впрочем, в фольклорных шоу больше зарабатывают. Театр вообще вещь очень дорогая и не может самоокупаться. Раньше он принадлежал царю-батюшке, потом государству, а сейчас… Ну, ясно, сколько денег на культуру выделяется. Дягилевых нет. Все хотят только зарабатывать. Кто платит, тот и музыку заказывает. С джазом это прокатывает, с театром — нет. Впрочем, это прокатывает еще и со «Щелкунчиком», на который мы идем, кстати. Его в Рождество гоняют по всему миру, коверкая, как только можно. Я вообще за авторские труппы, где хореограф и танцовщики говорят на одном языке. В городе пытаются что-то сделать, по клубам там с упором на эротизм, чтобы бабло платили и не чавкали слишком громко. На большой сцене эксперименты чреваты. Ну и театры, они ж все репертуарные. Это вообще русское изобретение. На Западе набирают труппу под спектакль, гоняют до упора, распускают и под новый спектакль набирают новый народ.
— Так это ужасно…
— Аленка, это реальность. Это столкновение с цивилизацией. Не надо идти в балет от слова совсем, как и в актеры. Ну, у нас хотя бы такой каторги нет. У них выпуск каждый год по сорок человек, а работу находят человек шесть. Распределения по Союзу больше нет. Да и тем, кому повезло, не очень-то
— А что они делают?
— Че делают? А как все… Ищут, кому продать свое тело. Это их единственный товар. Они обязаны танцевать, иначе развалятся. Занимаются танцами, но не балетом. Хотя бы у шеста. Это ж тоже танцы. Ты чего скривилась? Что тебя в стриптизе не устраивает?
— Ничего. Мне нет до него никакого дела. Просто…
Алена замолчала и ускорила шаг, но Даня ее притормозил.
— Что просто?
— Да ко мне в кафе придурок подсел и предложил в стриптиз пойти.
Даня расхохотался.
— Его Лешей зовут?
Алена остановилась.
— А ты откуда знаешь?
— Кто не знает Лешу, — пропел он. — Лешу знают все. Я барменом в стрип-клубе работаю просто. Слабо работать вместе?
Какая наглая улыбка — так и хочется съездить по роже!
— Ты издеваешься? — ответила Алена громко. — Я бухгалтер вообще-то!
— Ну так и я не на бармена учился вообще-то…
— Бармен — это другое. Слушай, давай не будем про это, ладно?
— Как скажешь. Опять про балет? Который тоже нафиг никому не нужен. Русские давно уже не впереди планеты всей. Гастролирует под маркой русского балета всякий ширпотреб. Так что… Мы пришли.
Даня придержал ей дверь и пошел к администратору за контрамаркой. Им достались неплохие места в ложе. Только разговор в окружении людей теперь не клеился. Даже в антракте, когда они остались в ложе одни.
— Слушай, она балерина? — начала Алена осторожно. — А он что, балерун?
Даня рассмеялся на вопрос, и Алена вспыхнула.
— Знаешь, я вообще об этом не думал… Плясун тебе ближе, да?
Алена не ответила, и Даня не стал ягозить дальше.
— Вообще-то он танцовщик.
— А почему тогда она не танцовщица тоже?
— А потому что танцовщицы только у шеста. В балете танцовщиц нет. У них всех четкая градация: артисты кордебалета, корифеи, первые и вторые солисты. А танцовщиков и балерин единицы, это высший пилотаж. Это, как на Западе, этуаль.
— Откуда ты все это знаешь? — почти что завелась Алена, не понимая, чего так злится на парня. — У вас в театралке балет тоже преподают?
— Неа… Только историю театра, которую я благополучно проспал. Я ведь бездомный актеришка. По театральным диванчикам ошиваюсь. Вот это и есть моя энциклопедия. Мечтаю вернуть те времена, когда в театре не работали, а жили. А теперь у всех отдельные квартиры, все — отыграли и домой. А раньше кто в коммуналку хотел возвращаться, а никто!
Лицо Алены не изменилось, но Даня поджал губы.
— Ты извини, но у вас не совсем коммуналка. За исключением, конечно, сварливой соседки. Двух! — добавил он с улыбкой. — Ну так старожилы говорят, что раньше вообще никто домой не спешил. Отсюда и ноги капустников растут. Раньше и в шахматы перекинутся, и в пинг-понг сыграют. Соревновались даже. Кстати, вот они были чемпионами по пинг-понгу, а по волейболу их уделывала Мариинка.
Он мог, кажется, болтать целую вечность. Но балет кончился, и дорога домой показалась какой-то совсем короткой. Холод не располагал к пешим прогулкам. Они слишком спешили в тепло.