Прости, я тебе изменил
Шрифт:
— Послезавтра еще увидимся, — подмигнул он ему.
Мама вошла в комнату и жестом указала мне на выход.
Сцепив зубы, я поднялась из кресла, тяжелой походкой вышла из комнаты.
Макар обувался.
— Ты уже уходишь? — нашла я повод для радости.
— Да, секретарь позвонила. Что-то стряслось у твоей коллеги Саши, — пояснил он, подняв на меня мерцающий взгляд. Выпрямился, повесил на крючок ложку для обуви и лениво усмехнулся. — Аль, они там без тебя не справляются. Дня не прошло, а уже все полетело
От своей значимости я гордо задрала нос и сложила руки на груди.
— Ничего не знаю. У меня больничный до конца недели и еще неизвестно, продлят его или нет.
Макар тяжело вздохнул, молча буравил меня непримиримым взглядом. Довольно продолжительное время.
— Ничего, если в четверг я тоже приду? Думаю, ближе к вечеру. Во сколько Глеб ложится спать?
— Макар, давай без фанатизма. Это моя мама за то, чтобы ты виделся с Глебом. Я пока не могу сказать того же. Мне нужно время, чтобы все обдумать.
Его плечи немного напряглись, желваки вздулись, а глаза стали холодными как лед.
— Я приду в семь, — с хладнокровным спокойствием он произнес напоследок.
Развернулся и просто вышел за порог, сам прикрыл дверь за собой.
Выдохлась.
Я пребывала в полнейшем раздрае. Меня словно пропустили через соковыжималку. Выжали все то, что делало меня хоть капельку сильней, чем я была прежде. Мне хотелось забиться в угол и реветь. Как раньше.
Боже, что же теперь будет?
Как в одночасье моя жизнь могла развернуться на сто восемьдесят градусов?
Все было более-менее нормально. Я старалась держать все под контролем. А теперь управление перешло в руки ненадежного человека.
Я ведь только с уходом Макара осознала всю степень сложности возникшей ситуации. Всю глубину нашей беззащитности. Уровень разрушений, которые могут повлечь за собой негативные последствия.
А Макар... Ему так легко и просто все досталось...
Вот тебе сын, пожалуйста, которого ты не хотел еще два года назад. Вот тебе и душа моя, плюй в нее сколько пожелаешь, не стесняйся.
Я поплелась к зеркалу, чтобы взять салфетку с полки и стереть с лица следы своей удрученности. Не дошла пару шагов — запнулась о что-то твердое.
Что за...
Это был электромобиль. Огромная игрушечная махина, напоминающая квадроцикл. Только детский. Это он жужжал и гудел как трактор. Он стоял на площадке.
Ну это уже слишком...
— Мам, ну вот кто тебя просил? — сердилась я на нее, залетая в комнату. — Он же сейчас будет ходить сюда с этими пафосными подарками, как к себе домой!
— А что в этом такого? Глебу нравится, — пожала она плечами, катая сына на коленях. — Ну договоритесь о графике посещений. Встречайтесь вне дома, если не хочешь, чтобы он приходил сюда.
Я взяла Глеба на руки, прижала к себе и уловила на нем аромат, принадлежащий Макару.
— Да я
— Алён, не будь настолько эгоистичной, — пригрозила мне родительница, приподнялась с дивана и двинулась по направлению в кухню.
— Вот увидишь, мам. Ты еще пожалеешь, что подпустила Макара к Глебу.
— Время покажет, дочка, — отозвалась она тихо, словно самой себе твердила. Установку делала. — Только оно и покажет.
Что ж. Подождем.
Глава 18. (По)пытка сближения
Макар заявлялся к нам как по часам в четверг и пятницу. Ровно в пять минут восьмого вечера он уже трезвонил в наш дверной звонок. И всякий раз он приходил с новой безделушкой для Глеба, но уже гораздо меньших размеров. Понял, что у нас тут особо не разгуляешься, а на его предложение подыскать квартиру попросторней (ради Глеба) я наотрез отказалась. Не нужны мне его подачки.
С приходом Макара в нашу спокойную и размеренную жизнь режим сна у нас, как следствие, сбился. Громов с Глебом допоздна играли, дурачились перед сном, а я потом мучилась. Сын ни в какую не хотел засыпать после встреч с папашей. Всего за неделю достаточно спокойный мальчуган превратился в гиперактивного проказника с шилом в одном месте.
Такое вот дурное влияние. С этим нужно завязывать. И чем раньше, тем лучше. В конце концов, я имею на это полное право.
С Макаром мы особо не общались. Разве что о Глебе разговаривали. Он интересовался буквально обо всем. Расспрашивал меня о его привычках, предпочтениях, особенностях. И довольствовался немногословными ответами.
Так вчера Макар узнал, что в свидетельстве о рождении Глеба напротив данных об отце красуется прочерк, а отчество никак не связано с ним.
Я думала, Макар обрушится на меня с обвинениями.
Ничего подобного.
Напротив, он отнесся к этому с пониманием, но с тем расчетом, что однажды ситуация изменится в его пользу.
Ага. Спешу, теряя тапки.
Честно, я уже устала от Макара. Тяжело мне с ним контактировать. Непросто видеть его с Глебом. Не могу к этому привыкнуть. Мало того, я не хочу к этому привыкать.
Я все время боялась сболтнуть лишнего, чтобы Макар (не дай бог) не надумал себе того, чего на самом деле нет. Но причина еще крылась в том, что Глеб, кажется, начал привыкать к его визитам. Однако я была убеждена, что со временем энтузиазм Макара в отношении отцовства подостынет, и их встречи сведутся к минимуму.
Правда, мама так не думает. Уж не знаю, что Макар наплел ей, когда они разговаривала в кухне. Этим она со мной не делилась, но меня сильно настораживает ее безусловное доверие. И чувство такое, будто мама меня предает. Она ведь знала, как он обошелся со мной. Знала до мельчайших подробностей, но будто бы не брала во внимание.