Прости, я тебе изменил
Шрифт:
— Бр-р, — поежилась я из-за противного холодка, вызванного не самым приятным упоминанием.
— Чтоб ты понимала, серьезных планов у меня на нее не было. Я ничего ей не обещал. Мы просто время от времени спали. А ее мать однажды спалила нас за горяченьким. Закатила скандал, мол, я такой гад, обесчестил ее дочурку единственную. И ей было не объяснить, что обесчестили ее еще до меня... Показуху больше устроила. Моя мать, естественно, поддержала ее и они между собой решили, что будет правильней, если мы поженимся. Матери был выгоден такой союз. Как раз из-за положения в обществе, о котором я говорил. Мое мнение вообще не учитывалось.
Казалось бы, меня уже невозможно было удивить. Но Макару это удалось в два счета.
Сердце ухнуло вниз. Оно просто разбилось вдребезги от услышанного признания. А я даже и подумать не могла, что разбитое однажды, можно разбить дважды.
Как оказалось, можно.
Это же немыслимо. Я не желала в это верить!
На негнущихся ногах я развернулась к Макару.
Стыд. Это правда. Его жрала собственная совесть. Запоздалая. Постыдная слабость. Лицо отражало боль или даже скорбь. Но вместе с тем я видела на нем странное облегчение. Макар словно был близок к тому, чтобы искупить все прошлые грехи... Через стыд и боль...
— Постой... Хочешь сказать, ты наркоман? — у меня не было голоса из-за образовавшегося кома гигантских размеров.
Я отчаянно схватилась за голову. В любую секунду она могла взорваться, точно переспелый арбуз.
— Боже, да что ты за человек-то такой?
— Был... Какое-то время я жил от вечерники к вечеринке. А где они, там и легкий кайф, — произнес он с нескрываемым сожалением. — Когда мы начали встречаться, я уже отказался от всех соблазнов. Я был в завязке. Но моя ошибка заключалась в том, что я не был с тобой честен. Мне было стыдно. А, признайся я сразу, мне бы не пришлось изводить себя мыслями, что ты узнаешь о моих прошлых пристрастиях от кого-то другого. Например, от Кати Ветровой.
Ум за разум заходил. Так и до сумасшествия было недалеко.
Я пребывала в глубочайшем шоке и вряд ли у меня были шансы выбраться из него без последствий.
Ненавижу!
— Катя? — округлила я глаза, борясь с желанием наброситься на Макара с кулаками. — А она тут при чем? Она что, знала о твоей наркоманской... натуре?
— Катя не только знала. Она была частью нашей компании и отрывалась за здрасьте вместе с нами. То видео, которое тебе прислали... Оно было сделано перед свадьбой с Ольгой. На нем я был с Катей. Семь лет назад... И это Ветрова тебе его отправила.
Очевидно, Макар желал уже не только оправдаться, но и перенести свою вину на другого человека.
Катя...
Да как же так? Я же не просто была слепой! Я была глухой и безмозглой!
Паршивые эмоции тем временем уже били через край. И они пробуждали во мне желание убивать. Вот серьезно.
— Нет! С меня хватит! Я не хочу это выслушивать! — процедила я, наполняясь злобой.
Макар подскочил на ноги. Шаг за шагом начал приближаться ко мне.
И желание убивать росло во мне в геометрической прогрессии. По мере его приближения. По мере того, как аромат его, подхваченный ветром, проникал в мои легкие и устраивал внутри хаос, заставляя каждую живую клетку тела остро реагировать на него. Как на сильнейший раздражитель.
И чтобы не сделать Макара жертвой непреднамеренного убийства, я целенаправленно пошагала вдоль берега. Прочь отсюда. Подальше от Громова.
Однако такой исход не пришелся ему по душе. В три
Тотчас отскочила от него, как от пламени буйного.
— Нет, мы договорим! — уперто стоял он на своем. На лице его жестокость промелькнула, а в голосе тем не менее я различила нечто умоляющее. — Я блядь два с лишним года ждал, чтобы с тобой объясниться!
— Макар, ну чего ты добьешься этими объяснениями? Ты уже все сделал. Сам, — вымученно я простонала. Отошла от него на безопасное расстояние. — Никто тебя не заставлял. Не принуждал. Ты сам все разрушил, понимаешь? Своими руками.
И он сжал свои руки в кулаки. Словно собирался навалять ими себе же.
С удовольствием бы на это посмотрела. Но он лишь спрятал их в карманы и сделал еще один уверенный шаг в мою сторону.
— Но не к этому я стремился. Да, я хотел отложить свадьбу... Возможно, даже взять паузу в отношениях, чтобы дать тебе время. Чтобы ты смогла принять меня таким, какой я есть! Или же не принять... как получится, — Макар перевел угасающий взгляд на меня, смотрел будто сквозь, словно я для него была просвечивающейся субстанцией. Призраком. — Но терять тебя я не хотел. Ты нужна была мне.
— Нужна, — горько хмыкнула я.
— Нужна! Ты и сейчас мне нужна! Еще сильнее, чем прежде! — убеждал он с непоколебимой уверенностью, глаза его теперь горели под стать луне, освещающей водную гладь озера.
— Тогда что произошло с тобой? Я же так нужна была тебе! — всплеснула я руками на эмоциях.
— А то, что произошло со мной — это результат внутренних противоречий. Я реально не хотел так торопиться. Эта свадьба! Она съела мне весь мозг! Я понимал, что мы зашли уже очень далеко, а я ни хрена не сдвинулся с мертвой точки! Все откладывал серьезный разговор на завтра, на потом, до путешествия! Дооткладывался! Я так и не смог стать самим собой.
Его сверхэмоциональный монолог вызвал во мне мне едкий смех.
И... никакого понимания. Я не могла это понять. Не могла принять.
— Зато ты был собой на мальчишнике, — ядовито я подметила и отпустила глаза в землю.
Их защипало дико. Все вокруг вдруг потускнело. Слезы наворачивались.
Но причин, чтобы плакать, я не видела. Тогда какого черта?
— Нет, на мальчишнике я был все тем же, только под кайфом. И под конец дня уже не понимал ни хрена. Вообще не смыслил, что творю. Все разом пошло по пизде, — повысил он голос, также давая волю своим эмоциям. — Это самый тупой сценарий, который только можно было придумать. Но что самое тупое — я оказался под кайфом не по своей воле. Я и без того был эмоционально нестабилен.
— Постой... и поэтому ты изменил мне? Потому что был эмоционально нестабилен? — с уст сорвался совсем неуместный смешок, пронизанный иронией. — Супер!
Расслышала рык. Глухой, но бунтующий.
Осмелилась посмотреть на Макара. Тот стиснул зубы до характерного скрежетания, а потом глубоко втянул в себя воздух.
Постепенно он выходил из равновесия.
— Не поэтому, Аль, — тем не менее спокойно ответил он. — Этому вообще нет никаких объяснений. Это не было спланировано. Даже в мыслях не было ничего подобного. Если не вдаваться в подробности, то все, что происходило в туалете клуба, было неосознанно. Я не отдавал себе отчет.